Ворон вырвал из раны врага дымящийся от крови меч и резко махнул им вперед, навстречу четвертому воину степей. С дола клинка сорвалась струйка крови и ударила прямо в лицо, искаженное злобой. Но хазарин ничуть не смутился, вкус крови только заставил бешено трепетать его ноздри жаждой мщения, а руки уже направляли острый клинок на длинном древке в нижний край щита Ворона. Отбивать такое копье очень трудно; от таранного удара диск наклоняется, и наконечник, соскальзывая с него, попадает прямо в низ живота. Разведчик натянул изо всех сил повод, разворачивая коня и подымая его на дыбы. Хазарин тоже стал поворачивать своего скакуна, но скорость была уже потеряна, а с ней и все преимущества копья на таранном ударе. Теперь два всадника крутились почти на одном месте, пытаясь сразить друг друга. Хазарин оказался очень опытным воином, скорей всего, это был десятник. Поверх его халата красовалась кольчуга, а вместо войлочной шапки мерцал стальной шлем с полумаской и бармицей, ноги же прикрывали поножи. Так что Ворон молотил врага мечом без всякой надежды на успех, лихорадочно соображая, где может быть щель в доспехах и где его клинок ждет желанная победа. Хазарин тем временем что-то крикнул своим товарищам, и те стали скакать вокруг, пытаясь достать Ворона копьями. Долго такая карусель продолжаться не могла. Несколько раз разведчика уже задевали копейные удары в спину, вспарывая кожанку, и только надежная кольчуга еще берегла его жизнь. Но и она, спасая от смертельных уколов и порезов, не могла защитить от синяков и тяжелых ушибов, которые стали все больше расползаться по его спине, отнимая здоровье и силы.
Ворон вновь поднял коня на дыбы, чтоб ударить врага по шелому. Сталь, конечно, не прорубишь, но оглушить можно. Хазарин тоже поднял скакуна на дыбы, прикрываясь щитом и метя копьем теперь уже в горло. И тут разведчик увидел приподнятый край кольчужной рубашки над взлетевшей с резким движением ног полою халата хазарина. Меч стремительно нырнул в эту щель, как змея в крысиную нору. Железных трусов враг не носил, и острие клинка Ворона легко вонзилось в пах, разрывая мягкие ткани.
Хазарин заорал страшным голосом, задергался, выпучивая глаза, и рухнул с седла, держась руками за промежность.
Оставшиеся кочевники на какой-то момент опешили, пораженные гибелью своего командира, но кодекс чести не позволял им уйти с поля боя, не попытавшись отомстить за товарища. Они уже было собрались с духом, чтобы броситься на разведчика сразу с двух сторон. Но Ворон не стал ждать, когда его возьмут в клещи, а, развернув коня, сам поскакал навстречу хазарину, движения которого показались опытному глазу наиболее медленными и неуверенными. Его расчет оправдался; кочевник, с ужасом глядя на поверженных товарищей и летящий к нему сверкающий окровавленный меч, вдруг легко увидел в этом кровавом блеске свою участь и, развернув коня, бросился удирать.
