На стену упал закатный луч, окрасив её фрагмент оранжевым, — оказывается, был уже глубокий вечер, и я ощутил ту особую смутную тревогу, что частенько охватывает чувствительного горожанина в неуютной близости природы — чуждой ему стихии. Поёжившись, я включил ноутбук, но даже его мерный гул не избавил меня от ощущения тоскливого одиночества. Покрутившись немного на мягком офисном стуле и бессмысленно поглазев на экран, где, надо же, даже заставка рабочего стола была мне знакома — заснеженный зимний лес, — я решил сойти вниз и разыскать Игоря, который, хоть, наверное, и был очень занят, однако, возможно, из выработанной годами вежливости не отказал бы в компании пожилому, интеллигентному, страдающему от неприкаянности гостю.
Спускаясь, я вновь подивился тому, что и поначалу не ускользнуло от моего внимания — украшающей помпезную мраморную лестницу коллекции замечательной реалистической живописи конца прошлого века. Собрать её придворным искусствоведам стоило, наверное, немалых хлопот — многие из этих работ я узнал, во времена моей молодости они были рассованы по частным собраниям и встретить их можно было только в каталогах, где я, собственно, их и видел. У Бессмертного Лидера, если судить по этой подборке, был довольно консервативный, но тонкий и изысканный вкус.
К моей радости, которую я изо всех сил постарался не выказывать слишком бурно, Кострецкий, каким-то чудом успевший уладить все свои дела с персоналом, уже сам явился по мою душу. Я застал его на террасе сосредоточенно глядящим в крохотный звукофон, который он, увидев меня, тут же спрятал и радостно замахал рукой — оказывается, он звонил мне в номер, спросить: не хочу ли я осмотреть окрестности?.. Конечно, я хотел. Игорь бодро заметил, что он в этом и не сомневался.
Он уже успел сменить свой строгий серый городской костюм на более дачный — летний, светло-бежевый, с распахнутым воротничком. На моё стыдливое бормотание — мне-то, пню замшелому, и в голову не пришло переодеться с дороги — Игорь, однако, замахал руками и принялся уверять, что самое лучшее для меня сейчас — это расслабиться. Официальный этикет на Даче не имеет хождения, по давней традиции здешние гости разгуливают в чём попало (некоторые даже специально свозят сюда вышедшие из моды вещи!), а сам Бессмертный Лидер, тоже в каком-то смысле гость из прошлого, вообще терпеть не может никаких переодеваний — и, как правило, все четырнадцать отпускных дней носит один и тот же застиранный тельник либо майку — в зависимости от погоды.
