Виктор Саныч взял знакомую банку, сыпанул мне в стакан две с верхом ложки кофе.
— Много! — сказал я. — Это очень много!
— А Саныч только такой и пьёт! — заметил Федотыч.
У него кровь пополам с кофе. Оттого он и вертится, как заводной! Грузами, как оркестром, командует.
— Л иначе попробуй повертись, — откликнулся Саныч. В это время в двери появилась голова в рабочей каске, и вошёл высокий парнишка-японец, в руках рукавицы. Он по-свойски сел и тоже налил себе кофе.
— Это Модзи. С грузчиками в трюмах работает, — сказал Виктор Саныч. Мы с ним по ночам часто кофеёк гоняем. Для бодрости.
Модзи кивнул. Отхлебнул глоток. Закурил и, выпустив в потолок колечко дыма, важно сказал:
— Завтра все ко мне домой, на сакияки!
— А что, поедем? — посмотрел на меня и на Федотыча Виктор Саныч.
— Чего же не поехать! — рассудил Федотыч. — Человек рабочий. Да и сакияки дело вкусное. Национальное японское блюдо!
И я кивнул: едем! Как все, так и я!
Весь вечер я повторял слово «сакияки». Привязалось!
За рулём «тоёты» нас уже ждал вчерашний знакомый. В простенькой рубашке и в резиновых босоножках на босу ногу.
Виктор Саныч похлопал по спинке сиденья и весело спросил:
— Модзи, «тоёта» твоя?
— О'кей, — кивнул парень и повёл машину. «Наверное, хороший специалист, — подумал я. — Простой рабочий на такую машину не быстро разгонится».
Модзи небрежно держал руку на руле. Навстречу нам летела красивая дорога. Слева шумело синее-синее море, а справа нависали желтые скалы, все в зелёных кустах, таких пушистых, будто их расчёсывал и взбивал какой-нибудь парикмахер. Через дорогу пробежала цепочка ребят с рюкзаками, в панамках. Посмотрели на нас одинаково чёрными глазами и стали взбираться в гору.
— Начинаются каникулы, — сказал Модзи.
Наконец машина остановилась. Рядом стояли два дома. В глубине одного, похожего на старый склад, громоздились ящики с бутылками кока-колы, сигаретами. За прилавком курил высокий болезненный мужчина, а рядом с ним у столба, подпиравшего крышу, стояли мальчик и девочка. Они робко поглядывали на нас.
Второй дом, справа, был двухэтажный, крепкий. Возле него ветвились ухоженные сосенки.
Я растерялся, не зная, куда идти. Но Модзи показал: «Направо, направо».
У двери стояла полная седая женщина в пёстрой кофте, улыбалась и кланялась.
Я стал было на пороге снимать туфли, но женщина замахала руками и сказала:
— Не надо. У нас сидят только на стульях.
В большой комнате у стола хлопотала краснощёкая толстушка, сестра Модзи. Модзи по-хозяйски осмотрел стол и грубовато стал торопить её: «Быстрей, быстрей!»
