Волны словно кенгуру - Виталий Титович Коржиков

Я летел из Москвы на Тихий океан. Матросом и корреспондентом. Хлебнуть океанского ветра, вспомнить свою старую морскую работу.

Сын дал мне толстую тетрадь, чтобы записывать в неё самое интересное про моряков, про морские приключения, про китов и акул, про дальние страны… И конечно, про мальчишек и девчонок, которых мы встретим.

И кармане пиджака у меня лежало направление на теплоход, «Пионе})». И я уже составлял список, кому что откуда привезти: из Америки для друга монеты; одной знакомой — панцирь краба с Тихого океана; художнику японские кисти; пионерам в школу — ракушки из Новой Зеландии; а из Австралии сыну — маленького кенгурёнка. И ещё «что-нибудь такое интересное».

Слева от меня посапывали в креслах соседи, справа, за иллюминатором, клубились в голубом небе слепящие белые облака, совсем как над океаном.

Я чувствовал уже весёлые запахи корабельной краски и гуд палубы под ногами.

Но прилетел во Владивосток — и словно споткнулся. Туман, дождь.

Пришёл к начальнику пароходства, он говорит:

— А «Пионер»-то сейчас вон где! — и ткнул карандашом в карту, в центр Индийского океана!

Но тут же успокоил меня:

— Да ты не огорчайся! У нас тут «пионеров» целая флотилия. Вон тебе хоть «Витя Чаленко». Дойдёшь на нём до Японии, там пересядешь на «Новиков-Прибой» — и в Америку. А уж до Зеландии как-нибудь придумаем!

Я повеселел, вышел на улицу — и совсем обрадовался. Встретил старого товарища, он спрашивает:

— Плывёшь?

— Плыву.

— На каком?

— На «Вите Чаленко».

— «Чаленко»? А капитан там знаешь кто? Шубенко! Судно бравое, и капитан молодцом. У нас тут уже поговорка: «Витя Чаленко» — капитан Шубенко!

Как не знать! Лет десять назад по этой самой улице мы шагали с молодым Шубенко, штурманом, на судно, несли навигационные карты для кругосветного плавания. А сколько ночных вахт отстояли! Два океана вместе прошли. Пачангу на Кубе плясали, сахарный тростник рубили…

Интересно, каков он теперь. Всё так же, как бывало, торопится, по трапам через десять ступенек прыгает?

Я подхватил чемодан, кивнул товарищу и припустил вниз — по сопке, по лестнице — в порт.

Когда я добрался до порта, туман почти схлынул. Только последние хлопья ещё пролетали над зелёной водой. И сквозь них просвечивал залив, суда, мачты, а вдали — зелёные сопки. На чёрном носу теплохода белела надпись «Витя Чаленко».

Среди громадных пароходов он казался небольшим. Но на его палубу портовый кран носил из вагонов ядрёные брёвна. Всё от кормы до носа было заложено пахучим смолистым лесом. Грузчики и матросы припрыгивали на брёвнах, обтягивали их стальными тросами. Как перед отплытием.