В дверях крошечной комнатки с забитым окном, где цыганам предложили «располагаться и готовиться», им неожиданно (и ко всеобщей бурной радости) встретился конферансье бывшего сада «Эрмитаж» Вадим Кленовский.
– Ба-а, други-цыгане! – расплылся тот в широкой улыбке, делавшей коротенького, толстого Кленовского похожим на кота. – И вы здесь!
– Ой, Вадим Андреи-и-ич, несказанный вы наш! – с писком налетели на него солистки. – Какими путями-дорогами?
– Да теми же, что и вы… – Через головы и плечи цыганок Кленовский поздоровался с гитаристами. – Миша… Иван Сидорыч… Петр Алексеич, как гитарка, не врет к погоде?.. Барышни, просто шарман, тре бьен! Выше всяких похвал!
– Скажете тоже, Вадим Андреевич, трибьен… – уныло отозвалась Танька, с отвращением разглядывая в треснувшем зеркале свою зеленую юбку и растрепанную Ниной и ветром прическу. – О-о-о, дэвла миро…[41] С помойки красавицу взяли, полоскали-полоскали, отжали да не разгладили…
– Полно кокетничать, Татьяна Петровна, вы очаровательны… – Кленовский галантно поцеловал руку солистке и только сейчас заметил остановившуюся у стены Нину. Медленно выпрямился, и улыбка пропала с его лица.
– Антонина Яковлевна?..
– Да, я, Вадим Андреевич, – отозвалась она. – Вот, пришла петь.
Конферансье подошел ближе.
– Примите мои соболезнования, дорогая. Я знаю, наслышан… Вы, думаю, могли бы отказаться…
– Господь с вами, Вадим Андреевич. Как можно? Ничего… Выступим.
– Вы, я вижу, испуганы, Антонина Яковлевна, – мягко произнес конферансье.
– Неужто так заметно? – вымученно улыбнулась Нина.
– … и совершенно напрасно, дорогая. Вам, как я понимаю, еще не приходилось выступать перед Советской властью?
– Ну почему же… Мы пели для солдат в казармах бывшего Преображенского… Но…
– Ну, вот видите, видите! – Кленовский снова улыбнулся своей кошачьей улыбкой. – Поверьте, цыганское искусство в России неистребимо! Никаким войнам, никаким переворотам не удастся его уничтожить. Вас любили аристократы, вам аплодировали народные массы… я имею в виду красноармейцев в казармах… Теперь дело за… м-м… неподкупными слугами народа. Я убежден, нынче вечером они будут у ваших ног.
– Представить себе этого не могу… – слабо улыбнулась Нина. – Но все равно спасибо. Вы сегодня ведете концерт?
Конферансье молча поклонился.
– А что же вы здесь-то?..
– Там сейчас наш нарком говорит речь. И, если не ошибаюсь, сразу следом за ним – ваш выход.
– Как?! – всполошилась Нина. – Уже?! Господи, я не распелась даже, волосы в беспорядке… Все из-за ветра проклятого!..
