Золотое руно [Повести и рассказы] | страница 44

От поселка вышагивала группа пожилых мужчин и остановилась на почтительном расстоянии от костра. Среди них был Эйно и его гость, потом подошел какой-то господин в очках и в белом галстуке. К ним приблизились молодые парни. Юмари тоже побрел к этой группе. Он долго говорил с господином в белом галстуке, потом они покивали головами, и Юмари вернулся к костру.

К Ивану подошел Эйно.

— Почему один, Ифан?

Тот только улыбнулся в ответ.

— А почему ты, Ифан, не спрашиваешь, как я буду платить тебе? Юмари договорился с ляккяри, а мы — нет.

— Авось не обидите…

— Афось? Что это — афось?

— Ну, как вам… Ну, может быть, не обидите…

— А! Афось — это может быть!

Иван кивнул и оглянулся. Юмари рядом не было, он уже стоял на самом берегу озера с девушкой в белом платье. «Ох, ловкач», — подумал Иван, но, присмотревшись, понял, что между ними решается что-то важное, большое.

Эйно тронул Ивана за рукав и кивнул в ту сторону.

Вдруг Иван заметил, что Юмари потянулся к ножу.

«Ну, уж это…» — Иван хотел что-то сказать Эйно, потом не выдержал и кинулся было к этой паре, на которую все смотрели украдкой, но в это время Юмари уже обнажил свой нож и вложил его в ножны девушки в белом платье. Она покраснела и, повернувшись, пошла по дороге к поселку. Юмари, сверкнув на всех улыбкой, пошел за нею. Но радость его была преждевременной девушка на ходу вынула нож и бросила на землю.

— Хороша Ирья, — за спиной Ивана сказал Эйно, — да и Юмари хороший И зачем она отказала? Педный, что ли?

«Эвона как у них! — удивился Иван. — Ай да сватовство!»

В костер вворотили еще одну старую лодку, искры взметнулись в белое небо.

— А я, Ифан, сфоей Ефе три раза нож вкладывал, и дфа раза она на землю его…

Эйно замолчал и посмотрел на Урко, на своего старшего сына, неуверенно заговаривавшего с девушкой в голубом платье.

— Это Хильма, — сказал он, — та-а…

От озера Иван возвращался вместе с Эйно. К дому шли петляющей по косогору тропкой, и высокая росистая трава обдавала влагой их сапоги. Сырость проходила через кожу.

«Эх, зря деготь у них не в ходу. Смазать бы сапоги — шабаш, а так нога будет сырая зáвсе…»

Придя в дом, Иван переоделся в старое, вышел во двор, взял косу и пошел на луговую полосу.

Над лесом подымалось раннее летнее солнце, а от лесного озера все еще доносился говор.

До конца сентября Иван жил у Эйно.

Вся финская семья вместе с Иваном вовремя справилась с покосом, и, хотя в это время шли обильные дожди, они сумели высушить сено на вешалах и убрать его под навес. Картофель они тоже выкопали одними из первых в округе, и потому об Иване, как о главном работнике, пошли завидные слухи. Многие зажиточные хуторяне жалели, что не они наняли Ивана, и откровенно завидовали Эйно, который, как они считали, мог бы справиться с работами и своей семьей.