Золотое руно [Повести и рассказы] | страница 19

Вечером того же дня Иван купил рыбы на берегу по дешевке, а на сэкономленные деньги взял детишкам Ирьи конфет и, немного успокоенный, пришел домой. Рыба показалась Ивану слегка подпорченной, но он съел ее, надеясь, как всегда, на русский «авось», однако на этот раз он ошибся и заболел. Ночью начались боли в животе. Залихорадило. Потом поднялся жар во всем теле. Когда утром, придерживаясь за стенку, он вышел на кухню, чтобы напиться воды, хозяйка, хлопотавшая у печки, увидела его бледное, с ввалившимися глазами лицо, дрожащие руки и вскрикнула.

Три дня Ирья ухаживала за Иваном. Она отпаивала его парным молоком, заставляла пить какие-то желтые настои трав. Она же сбегала на завод и сказала, что русский заболел, но скоро придет работать, так что на его место никого брать не следует. В конторе позубоскалили над молодой женщиной, поперемигивались, но она, краснея от стыда, снесла все это и добилась согласия. Иван ничего не знал и, лежа в постели, думал о разных пустяках, радуясь своему выздоровлению. Порой он вспоминал барыню и военного в потертом кителе и наконец так о них раздумался, что его вновь потянуло в церковь.

Накануне выхода на завод Иван встал пораньше, пошел в баню, где оставалась после вчерашней стирки вода, обмыл свое потное после болезни тело, оделся в чистое и пошел в церковь, решив причаститься натощак…

В то утро он не слышал колокольного звона и решил, что идет рано, но, подойдя к церкви, заметил, что вокруг, на ступенях лестницы и на паперти, толпятся люди. Внутри храма слабо теплились редкие лампады и свечи — так, словно служба уже кончилась. Навстречу Ивану, вглядываясь в прохожих и заложив руки за спину, медленно шел долговязый военный. Сначала он прошел было мимо, но потом брови его дрогнули, и он резко остановился:

— О! Старый знакомый! Помолиться?

— Так точно, ваше благородие!

Военный ничуть не удивился такому обращению и сказал, покривив свои алые тонкие губы:

— Похвально, но не советую сегодня. Там батюшки разобщились. Пререкаются. И смех, и грех, и нехорошо. Да-с! — Он поиграл коленками, посматривая на прохожих и щурясь вдаль. — Слава богу; однако, что нет сегодня княгини Рагозиной. Нездоровится, видать, Анне Николаевне. Придется навестить…

Это он сказал уже не для Ивана, а как бы для самого себя, хотя они стояли еще друг против друга.

— А чего там такое? — осмелился спросить Иван.

— В алтарь меня не пустили. Но дело ясное — одиннадцать батюшек на одну церковь. Да-с!.. Откуда?