Около двух часов ночи, насладившись пением и танцами, новобрачные выразили желание удалиться в свою опочивальню и под руку сошли по ступенькам возвышения. Госпожа Шахла и другие певицы встали, высоко подняв над головой свои инструменты, за ними выстроились все гости.
Шествие двинулось под приветственные крики и восклицания. Новобрачные прошли в опочивальню и заперли за собой дверь.
Смолкли последние приветственные пожелания, и гости стали расходиться. Снова поднялись шум и суета. Все торопились подойти к хозяевам дома и пожелать им благословения Аллаха.
— Да пошлет Аллах счастье всем невинным девушкам! — говорили они.
Свадьба кончилась. Хозяева и гости осыпали госпожу Шахлу комплиментами по поводу ее успеха и всеобщего восторга, который она вызвала в эту незабываемую ночь.
Опьяненная успехом, певица, весело напевая, пробиралась в толпе к своим подругам. Уже собираясь выйти из дома, она вдруг вспомнила о Мухсине и испуганно ударила себя по лбу:
— О, горе! О, беда! Где же Мухсин, детки?
Увлекшись проводами новобрачных в опочивальню, все забыли о бедном маленьком Мухсине, и никто не подумал, что уже больше двух часов, а ребенок не может бодрствовать всю ночь.
Шахла тревожно и горестно осматривалась, ища Мухсина, и наконец нашла его. Он лежал прямо на полу, забившись под кресло, и слегка похрапывал во сне. Певица быстро схватила мальчика на руки и осыпала его лицо поцелуями.
Мухсин открыл глаза, узнал госпожу Шахлу, и сон мгновенно покинул его. Ресницы его дрогнули, лицо вспыхнуло, сердце забилось сильнее. Он вырвался из ее объятий и соскочил на пол.
Прошло много лет, но время не изгладило из памяти Мухсина того счастливого сладостного мгновения, когда, открыв глаза, он увидел себя на руках у госпожи Шахлы, покрывавшей его поцелуями. Позже Шахла волею судьбы вышла замуж за хаджи Ахмеда аль-Мутайиба, и мальчик почувствовал печаль и разочарование, словно простился с какой-то смутной мечтой.
Душа его была полна тоски, хотя он и не понимал ее причины.
Время летело незаметно.
Мухсин не пел, и Санния не играла на рояле. Оба задумчиво молчали, опустив головы. Лицо Саннии было серьезно, Мухсина мучили страх и сомнения.
Дело в том, что, кончив рассказывать о своем раннем детстве, Мухсин, без всякой связи с предыдущим, повинуясь внезапному порыву, сказал Саннии, что ее шелковый платок не пропал и не унесен ветром. Он у человека, который постоянно носит его при себе, бережет и дорожит им.
