За этой немой сценой последовала минута ошеломленного молчания, но потом все разразились одобрительными возгласами и радостным смехом — все, кроме Заннубы. Громче всех хохотали, кричали и шумели, конечно, Ханфи с Мабруком. «Почетный председатель» и «почетный слуга» веселились от чистого сердца. Им хотелось как можно дольше наслаждаться шумом и хохотом, раз для этого наконец представился повод. Ханфи долго и весело смеялся, поглядывая на Мабрука, который громоподобно хохотал, приговаривая:
— Ах! Ах! Вот так гусиная ножка!
Вдруг Ханфи повернулся к Абде.
— Ты забыл, сиди Абда, — сказал он, — что кофейня уста[14] Шхаты недалеко от нас. Держу пари, что гусиная ножка упала какому-нибудь посетителю на голову.
— Поистине мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! — тотчас же откликнулся Мабрук.
— Вся жизнь — назидание и поучение, — поддержал его Ханфи самым серьезным тоном.
— О Аллах всемогущий, сохрани нас от зла! — со вздохом Подхватил Мабрук. — Посетитель сидит себе, извиняюсь, в полном благополучии и, ничего не подозревая, требует чашку кофе без сахару или там кальян, и вдруг на него падает…
— На него падает гусиная ножка! Аллах да сохранит нас и избавит от зла! — взмолился Ханфи.
Заннуба задыхалась от злости. Поступок Абды вывел ее из себя, но она сдерживалась и молчала.
А Мабрук, покачивая головой, продолжал:
— Вся жизнь, извините, — назидание и поучение!
И Заннуба не выдержала.
— Замолчи! — крикнула она. — И ты туда же, подхалим несчастный! Деревенщина! Блюдолиз!
Смутившись, Мабрук замолчал, но ненадолго.
— А что я такое сказал? — продолжал он. — В этом, без шуток, великое назидание. Посетитель требует, что ему нужно, одно кофе за малый пиастр или кальян за никель, встает, извините, ничего не подозревая, и вдруг на него обрушивается с неба ножка настоящего гуся ценой в гинею[15].
— Говорю тебе, перестань! — гневно повторила Заннуба и повернулась к Абде, молчание которого придавало ей смелости: — А ты — клянусь пророком, ты еще увидишь! Плюнь мне в лицо, если тебе когда-нибудь повезет.
— Что ты болтаешь! — крикнул Абда, побагровев от гнева.
— Ты еще увидишь, простит ли тебя Аллах и отпустит ли тебе грехи! — не сдавалась Заннуба. — Смотри, если попадешь в рай, ни один пророк за тебя не заступится.
Абда отмахнулся от нее, и Заннуба мгновенно умолкла. Решив, что лучше подойти к нему с лаской, она сказала:
— Да и гуся-то я разве тебе принесла? Клянусь пророком, вовсе нет! Я принесла эту птицу Мабруку. Правда, Мабрук?
