— Похоже на светопреставление, — заметил я.
— Так это оно и было! — вскричал мистер Стренберри, и лицо его озарилось странным светом. — Во всяком случае, свелось к этому. С тех пор я не могу думать ни о чем другом. И вы бы тоже не могли, если бы побывали там. Я постоянно думаю об этом, снова и снова, я тысячи раз все это вспоминал! Вы знаете Оппертонскую пустошь? Знаете? Вот там это и произошло, года три назад. Всего три года. Я пошел туда прогуляться и поглядеть на птиц. Я очень интересовался птицами когда-то… Это теперь мне не до них. В общем, на этой пустоши обитают два-три очень редких вида. Помните, как там обычно бывает пустынно? И в тот день я там ни одного человека не встретил. Вот что самое поганое. Был бы там кто-то еще, может и…
Он осекся и, торопливо затянувшись, опустил руку с сигаретой на стол — и уставился невидящим взглядом перед собой. Я молчал из осторожности, любое случайное слово могло спугнуть его.
— День тогда выдался теплый, — внезапно снова заговорил он, — я валялся на травке и курил. Помню, все раздумывал: отправляться домой, чтобы успеть к чаю, или остаться, бог с ним с чаем. Господи, лучше бы было уйти, — до того, как это случилось! Но я и не подумал уходить. Лежал себе, разомлев от жары, в полудреме, и смотрел по сторонам. Вокруг — ни души. Тишина. Если бы я умел писать стихи, я написал бы о пустоши, какой она виделась мне тогда, перед тем, как это случилось. Вот и все, о чем я написал бы. Об этих последних пяти минутах там.
Он опять умолк, и мне показалось, что в глазах его блеснули слезы. Может быть, это была просто пьяная жалость к себе, а может быть, он оплакивал утраченное спокойствие и красоту мира. Я не знал этого тогда. Не знаю и теперь.
— Тогда я это и увидел, — сказал мистер Стренберри. — Какое-то волнение в воздухе… меньше чем в пятидесяти ярдах от того места, где я лежал. Сначала я не обратил на это внимания, потому что в жаркие дни такое бывает, что-то вроде марева. Мне сложно описать это как следует, чтобы вы могли себе представить. Но через две-три минуты оно стало обретать вполне заметные очертания. Словно тонкий столб вращался в воздухе. Вроде водяного смерча, но только из воздуха, понимаете? И в середке смерча темнело что-то плотное. Помню, я подумал, может, метеор? Встал, осторожно подошел поближе. Столб вращался сам по себе, ни на что не влияя, представляете? Не было ни ветра, ничего такого. Все было тихо и спокойно, как до его появления. Однако же очертания этого столба вроде бы стали еще более четкими, а почему — не могу объяснить. Но он вырисовывался вполне явственно — как один кусок стекла на фоне другого. С той разницей, что в границах этого второго стекла все двигалось — очень быстро, словно работал какой-то механизм, какой-то невероятный двигатель с невероятной скоростью. А темный предмет в середине словно сгущался, делаясь все плотнее. Я подошел еще ближе. И тут движение внутри столба — он был вроде стеклянной колонны, хотя это очень приблизительное сравнение — прекратилось, но с наружной стороны он продолжал, содрогаясь, вращаться. Теперь я отчетливо разглядел темный предмет в середине. Это был человек — но не совсем обычный.
