Струны чистого звона | страница 12
И десять дней подряд ты воочию будешь видеть Березовку, исходишь на лыжах и луг и поле, будешь подолгу простаивать, опершись на палки, у того ивового куста, где держал ее за руку, а она, борясь со стыдливостью, говорила: «Да мне уж хоть бы зло в тебе вызвать. Ласковым-то ты, видать, и не бываешь».
Ну, так не теряй время, Андрей. Или тебя не зовет родной дом с его запахами хлеба и собранных матерью трав. Разве тебе не хочется постучать в знакомое окно и ждать, как доброго ответа, первого шороха в сенцах, зная, что это материнские руки ищут задвижку?..»
Если бы вдруг и в самом деле пришли к Андрею эти раздумья и родился бы в нем соблазнительный шепот «пока не поздно»?! Он уже никогда не поверил бы себе и в себя.
Отнял у себя радость? Да нет же, он просто отдал ее другу, отчего она только умножилась, не обойдя и его.
Но Андрей и об этом не думал. Он тоже сидел над Ивановым раскрытым чемоданом и говорил:
— Обязательно положи этот березовый черенок. Видишь, как причудливо изогнулся? Прямо-таки связан в узлы. Я вырезал его летом за Оленьей падью. Во время привала. Покажешь Асе, пусть посмотрит, в каких муках тут растут деревца. И все-таки растут. Потому что соки те же. Чистые соки жизни…
ЛЮБАША
Наш «Утеныш» — так прозвали мы с чьего-то легкого слова свой маленький и уже не новый пассажирский катерок — курсировал между Энском и большим, на глазах поднявшимся в тридцати — сорока километрах от города рабочим поселком. Чуть в стороне от поселка, за лесистым гребнем, стояла воинская часть.
Катерок рано выходил в первый рейс, в обгон солнышку спешил, как любил говорить мой совсем еще безусый помощник Виктор, стажер из Энского речного техникума. Солнце еще только лизнет красным языком небо над лесом — лес же у нас и по ту и по другую сторону почти сплошь, — а мы уже, глядишь, на полпути к поселку.
Вольготно бывает в такую рань на реке. Все перед тобой в прохладной утренней свежести и чистоте. На палубе, на скамейках, на спасательных кругах — всюду крупным потом роса. И, кажется, от нее зябкость. Но это не от нее. Это от воды на рассвете тянет таким приятным охмеляющим, холодком. И, как бы нежась в нем, кокетливо, красуется перед глазами широкая в весеннем разливе речка. Легкий ветерок старательно зачесывает ей локоны-волны и шевелит летучими гребешками, будто купаясь в них.
Это впереди катера. А позади него, за кормой, речка уже иная, растревоженная.
Нет, что ни говорите, а нравится мне игривая Быстриха, особенно в такое вот, весеннее время.
