Уж очень быстро они передвигаются. Может быть, потому, что на них легкое снаряжение. Никаких шинельных скаток через плечо. Никаких ранцев, никаких вещевых мешков за спинами. Наверное, перед боем все лишнее сдают в обоз. У них даже рукава засучены. Словно пришли на работу. Вместо гимнастерок - куртки. Все-таки это удобно: больше карманов. Можно вещевой мешок высвободить. Патроны и сухари - в карманы.
Нам тяжело бегать со скаткой, да еще под июльским солнцем. Скатка постоянно трет левую щеку, развязывается, мешает ползти.
Да что там скатка! На каждом из нас - вещевой мешок, подсумки с патронами, лопатка, фляжка, противогаз, штык-
кинжал, котелок, плащ-палатка, на голове тяжелая стальная каска… Все это очень нужно, но все нужно в свое время.
Больше всех достается слабеньким.
Вот слева наш сосед по окопу маленький, толстенький, рыжий Гриша, как мы его зовем - Пончик. У него всегда испуганное, запыленное лицо. На груди гимнастерки - все меню за неделю. Каша, тушенка, лапша. По-моему, он украдкой часто плачет - на щеках постоянно свежие полосы. Пончик - добрый парень. Может променять противотанковую гранату на сахар. Охотно всем раздает свои патроны. А дефицитную махорку меняет на индивидуальные санитарные пакеты.
Сейчас небритый сумрачный пограничник устало учит его, как ходить в атаку:
- Патроны кончились, коли штыком. Штык сломался, глуши прикладом. Приклад в щепки - хватай малосаперную лопату и бей по головам. - Он подумал, что-то вспоминая, закончил веселее: - Лопатой удобно. Она по краям острая.
Я смотрю на Пончика и понимаю, что ему не очень хочется бить малой саперной лопатой немцев по головам.
- Внимание! Воздух!-понеслось вдоль окопа.
На нас идут «юнкерсы». Никто не дает команды. Стреляем по ним сами. Надо найти упреждение и бить чуть вперед. Главное - не дергать спуск. Нажимать плавно и неторопливо…
В бой вступают наши пулеметы.
- Женька,- кричу я,- где ты?
И опять прямо на окоп идет «юнкере». Я стреляю ему в лоб. Кажется, летчик смеется. Вижу - пограничник запустил в него лопаткой, а потом охнула, перевернулась земля.
- Женька! Сейчас тихо-тихо.
- Пей,- говорит Женька и стучит фляжкой по моим зубам.
- Ну, пей же,- просит Женька и тянется к винтовке,- немцы пошли, Алешка.
Окоп наполнился частой беспорядочной стрельбой.
И опять с нами Григорий Иванович. Через меня шагает, кричит:
- Приготовиться к контратаке! Примкнуть штыки! Дозарядить магазины!
- За нашу Советскую Родину! - кажется, это голос комбата.- Вперед, товарищи, ура!
