Мы, комсомолята, благоговеем перед этим человеком. Он всех нас зовет по имени, все про нас знает, и рядом с ним нам ничто не страшно.
Как- то Григорий Иванович поднял на вытянутой руке за штык трехлинейную винтовку, и с того дня круг его поклонников резко увеличился. Мы все чуточку ревнуем Григория Ивановича друг к другу.
Однажды в пыльном ржаном поле я полз, прижимаясь щекой к земле, за Григорием Ивановичем. Мы ползли словно в молоке из пыли. Кругом ничего не видно. Только впереди нет-нет да и обозначатся каблуки его сапог. Я боялся упустить эти каблуки, боялся потерять их.
Тогда днем во ржи для нас была ночь… Если поднять над головой руку, то уже там светло, там солнце и страшная свинцовая коса. Иногда вдруг коса опускается, и тогда короткими, резкими толчками вздрагивает за спиной вещевой мешок. Я замираю, прижимаюсь к земле. Страх дал надежный совет: не упускать каблуки! Мне казалось, что так и не заметил наш политрук, что всю дорогу, пока мы ползли, я цеплялся рукой за его каблук.
В штабе полка мы сдаем пакет, потом бойцы из комендантского взвода уважительно угощают нас горячим сладким чаем. Григорий Иванович макает сухари в котелок, вкусно мурлыкает, удивленно засовывает палец в дырки на вещевом мешке. Потом потянулся, откинулся на спину, сказал будто сам себе:
- У человека ведь две ноги. Значит, и два каблука. Если все время только за один тянуть - сапог снимется…
Сейчас в нашем окопе Григорий Иванович хмуро раздает нам коротенькие пластмассовые трубочки.
- Это зачем? - весело спрашивает Женька.- Куда ее вставлять? - Григорий Иванович не отвечает, согнулся, неуклюже заторопился вдоль окопа.
Мы развинчиваем эти трубочки. Там бумажка. И вдруг все стало ясно.
- Медальоны, - шепотом поползло от бойца к бойцу- вписать адрес… хранить в левом кармане гимнастерки…
Мы молчим. Вот она война.
Опять среди нас Григорий Иванович.
- У кого есть ручка или чернильный карандаш? - хмуро спрашивает он.- Дайте.
Ему дают. Он развинчивает трубочку, снимает каску, на ней аккуратно разглаживает листок, пишет.
…Сейчас над нами проходят «юнкерсы». Проходят и возвращаются. Пограничники тоскливо поясняют:
- Бомбить начнут.
Мы уже тоже знаем, чем кончается эта невинная разминка в небе, без команды каждый досылает патрон. Лязг-лязг…
- А потом атака,- тревожно смотрит Женька в сторону деревушки.
Даже без бинокля хорошо видно, как, низко-низко пригнувшись, перебегают улицу люди в серо-зеленом. Перебежит один, другой, и опять никого.
