Словно плотину прорвало половодье — дружно зашумели женщины:
— Не крути хвостом, Кузьма Свиридович!
— Выгнать обоих к такой-то…
— Тише, тише, говорю!
Бригадир поднялся, пожал широкими плечами, сказал весомо:
— Нельзя, товарищи. Не имеем права. Это функции правления: снимать, назначать…
Его слова вызвали бурю в зале:
— Как так — нельзя?!
— А собрание колхозников — это тебе что?
— Что же это такое, Кузьма?! — сказал, поднимаясь, механик бригады, секретарь партийной организации Максим Данилович Григораш. Все притихли. — Куда ты хочешь повернуть собрание? Про функции не упоминай, не наводи тень на плетень. Собрание колхозников — сила и власть. Понял? Люди перестали терпеть пьяниц — вот что самое главное. Надо кончать со старинкой. Понял?.. Да что там говорить, объявляй голосование, Иван Егорович!
Тетя Мотя, вызывающе глядя в зал, сказала:
— Кто честный, тот проголосует.
Заведующий клубом поднял руку:
— Поступило предложение: освободить Раздрокина от кладовой и Перетятько — от фермы. Других предложений не поступило.
— Есть предложение! — крикнул кузнец Лоенко. — Раздрокина поставить молотобойцем.
— Верно! — подтвердили в зале. — Хороший будет молотобоец!
— Тише, голосуем. — Иван Егорович успокаивающе помахал руками. — Кто за — прошу…
Руки сидящих потянулись вверх. Кузьма Свиридович медлил. Поднять или не поднять руку? Все глаза — на него. Ничего нельзя было поделать со своей совестью на виду у всей бригады. Поднял и вздохнул облегченно. Подумал: «Хватит нянчиться с перетятьками! Ну их к чертям собачьим!»
Тетя Мотя подмигнула ему:
— А ты говорил — узелок… Подумаешь — беда! Развязали…
— Будут еще выступления? — спросил Иван Егорович.
Явдоха Петровна крикнула, будто в большой барабан ударила:
— Не будут! Не бу-удут!
Всем все было ясно. Концерт перенесли на следующий день.
Собрание кончилось, но в зале и на улице еще группировались колхозники. Слышался оживленный разговор:
— Дал чесу дед Хоботька!
— Выселить, говорит, геть из хутора алкоголиков — и все тут! Взбаламутил народ, теперь хоть из хаты не выходи…
— Доброе начало полдела откачало. Так и выведем пьянчуг в своей бригаде.
Светила полная луна, сверкал иней под ногами. Девушки, взявшись под руки, уносили песню в край хутора, к речке Кагальничке.
Дед Хоботька не спеша следовал за песней, улыбался в усы и удовлетворенно говорил:
— Вишь ты, как дело обернулось! Взялись хуторяне за пьяниц! Круто берут. Молодцы!.. А все-таки Мотря — баба боевая!
Себя дед Хоботька считал совершенно непричастным к тому, что произошло в клубе после лекции «Алкоголизм и борьба с ним».
