— Тут думай-не думай, — Юра поежился, как от озноба. — … «Каха!» (Так!)
… Все поселенцы, выбирающие себе жилье, спрашивают, сколько стоит дом, проложены ли к нему дороги, сухой ли дом, куда смотрят балконы, — на юг, на север? А будущий поселенец Юрий Аксельрод, прежде всего, выясняет, что было на этой земле раньше? Тридцать лет назад? Пятьдесят лет назад? «Кабланы» искренне недоумевали: да какая тебе разница? «Странный покупатель!» Рав Бенджамин уже слыхавший о «странном покупателе» в поселениях, заметно обрадовался русской пословице «по одежке протягивай ножки», с которой Юра явился к нему; дал своему новому программисту телефоны поселений, расположенных, как он сказал, в чисто еврейском месте. Правда, лучшее из них было неподалеку от воинственной Рамаллы. Юра взял телефон с недоверием: какое еще «еврейское место» под Рамаллой, мусульманского гнездовья, куда и не сунешься…
Но рав «Бешеный янки» славился взрывным характером, а легкомысленным никогда не слыл, и Юра выкатился за пределы израильской «зеленой черты».
Ехал без робости, но и не без опасения. Одно дело, когда ты в пригородном автобусе, под охраной автоматчика, а совсем другое, когда ты один, как перст. Мелькнуло опасливое, даже пистолетом не обзавелся.
Шоссе, видно, только уложили. Солнце еще не летнее, а свеженький асфальт уж как сковородка на огне. Тянет горьковатым запашком — смолой, варом. Дорога пустынна. За все время — ни души. Обогнали с ревом клаксонов два армейских джипа. Один — с израильскими десантниками. Второй — с палестинскими полицейскими. Взглянул на карту, лежавшую на коленях. Шоссейка как раз пограничная: слева — Иудея, справа — Самария. Места исторические, библейские. «Куда русскому еврею податься»? — спросил Юра самого себя с нервной веселостью.
На первой же развилке, у обочины, — ободранный, с фанерным верхом, джип. Патрульные с автоматами. Явно чужие, не израильские. Затормозил со стесненным сердцем. Спросил, что требуется? Документ? Вот, измялся, правда, но не просрочен…
— У тебя на голове документ, — ответил палестинец и махнул рукой, мол, проезжай…
Юра машинальным жестом коснулся своей черной кипы, съехавшей на затылок. Улыбнулся облегченно: этот-то никогда не просрочен. И для них, слава Богу милосердному, тоже…
Узкий проселок слева, в Иудею, едва не проскочил. Сразу от шоссе дорога круто нырнула вниз — «вади», глубокая расщелина в белых полуразрушенных скалах. Только разогнался — запетляла дорожка круто вверх. Серпантин… И так до самого поселения на макушке горного хребта. «Иудейские горы — мечта начинающего шофера,» усмехнулся Юра, снижая скорость до предела. Все равно, на поворотах шуршат, летят в пропасть из-под шин камушки.
