— Невероятно!
Лоан поднесла к его губам палец.
— Я слишком много вам рассказала. И теперь прошу вас удалиться.
У Чарльза Стоу на устах были тысячи вопросов, но задал он один-единственный:
— Когда я снова увижу вас?
* * *
Чарльз Стоу вернулся в дом Вана. Китаец ждал его, сидя на циновке.
— Она открыла вам свое имя?
— Она сказала, что ее зовут Лоан.
— У нее есть и другое имя.
— Какое?
— Я не могу вам его назвать. Это имя, которое в Китае не произносят. Считайте, что ее зовут Лоан. Вы что-то хотели у меня спросить?
Англичанин решил не углубляться в эту новую тайну.
— Вы ведь защищаете эту женщину от гнева Лю Чэна?
Ван улыбнулся.
— Нет. Против гнева такого человека я бессилен. Когда он мне прикажет, я доставлю ее к нему. Но думаю, он ждет, чтобы она вернулась по собственной воле. Тогда он не потеряет передо мной лицо. И в конце концов она подчинится ему, я в этом уверен.
— А ее татуировка, цветок опиумного мака, что он на самом деле означает?
Ван ответил не сразу. Сперва он взял фарфоровую чашку, на которой был изображен зеленый дракон, потом неспешно, вслушиваясь в музыку льющейся воды, наполнил ее из чайника изысканнейшим, драгоценнейшим чаем и только после этого ответил.
— Это означает, что она принадлежит Лю Чэну. Красивая татуировка, не правда ли? Вы были бы не прочь сделать такую же?
Чарльзу Стоу стало не по себе. Но он овладел собой, принял чашку, которую протянул ему Ван, отпил глоток и сказал:
— Я сюда приехал, потому что люблю чай, а вовсе не затем, чтобы становиться чьей бы то ни было собственностью.
Довольно долго Ван сохранял невозмутимое молчание. Потом встал, повернулся, спустил халат и продемонстрировал свое плечо, на котором была точно такая же татуировку, как у Лоан.
— То же самое говорил себе и я, прежде чем начал работать на Лю Чэна.
* * *
Чарльз Стоу больше не заводил разговоров с Ваном ни о Лоан, ни о тайне, окутывавшей этого загадочного Лю Чэна. Китаец тоже не затрагивал эту тему. То был словно молчаливый договор, общая тайна, ожог, который уже не ощущаешь, но память о котором остается записанной на коже.
И все же однажды, когда англичанин сидел в задумчивости у нефритового фонтана, Ван обратился к нему с такими словами:
— Не думайте о Лоан, не надо.
— Как вы догадались, что я о ней думаю?
Китаец усмехнулся.
— По вашему лицу можно читать как в раскрытой книге.
По телу Чарльза Стоу пробежала дрожь, столь же неуловимая, как трепет листьев чайных кустов под утренним ветерком.
