Специальный следователь взглянул на Жан-Пьера.
— Гражданин коммодор Огилви, по-видимому, также превосходно выполняет свои обязанности. Я так понимаю, что он именно тот, кого вы обычно назначаете руководителем действующих патрулей.
Внезапный переход к похвале поразил Огилви. Он тем более сбивал с толку, поскольку слова были произнесены точно тем же самым холодным тоном. Даже не холодным, осознал Жан-Пьер. Тон был скорее бесстрастным, чем холодным. Каша, похоже, был одним из тех невероятно редких людей, которые действительно были безразличны ко всему кроме своих обязанностей.
По выражению на лице Женевьевы Огилви заключил, что она была столь же смущена, как и он.
— Ну-у. Я, конечно, рада это слышать, но… — её лицо приняло каменное выражение. — Предполагаю, что это прелюдия к выяснению моей лояльности.
— Вы реагируете эмоционально на всё, гражданка адмирал? Я нахожу это странным в столь высокопоставленном офицере как вы. — Каша положил руки на стол, раздвинув пальцы. Каким-то образом молодой человек сумел создать образ спокойной уверенности возраста на фоне адмирала, которая была в три или четыре раза старше него. — То, что вы были адмиралом при режиме Законодателей, естественно, поставило вас под подозрение. Как могло быть иначе? Однако тщательное расследование пришло к выводу, что вас сделали одним из козлов отпущения за катастрофу Законодателей при Ханкоке, после чего вы были реабилитированы и назначены на новый ответственный пост. С тех пор на вас не падало никаких подозрений.
Женевьева, по-видимому охваченная инстинктом лемминга, на этом не успокоилась.
— И что? После помешательства МакКвин… не говоря уже о том, что Джамка найден убитым…
— Достаточно, — пальцы Каша оторвались от стола, хотя запястья продолжали твёрдо лежать на нем. Человек, хуже управляющий эмоциями, вместо этого в расстройстве всплеснул бы руками.
— Достаточно, — повторил он. — Вы просто не можете быть настолько глупы, гражданка адмирал. Предательство МакКвин делает поиски заслуживающих доверия флотских офицеров ещё более важным для Народной Республики. Следует ли мне напомнить вам, что гражданин председатель Сен-Жюст счёл целесообразным вызвать гражданина адмирала Тейсмана в столицу для принятия общего командования Флотом?
Упоминание о Томасе Тейсмане немного успокоило нервы Огилви. Жан-Пьер никогда не встречал этого человека, но, как и все долго служившие на флоте офицеры, он знал о репутации Тейсмана. Аполитичный, в высшей степени компетентный как военный лидер — и ни капли личного честолюбия как у Эстер МакКвин. Новое положение Тейсмана в качестве главы Флота подчеркнуло простую правду жизни: независимо от того, насколько подозрительной и безжалостной могла бы быть Государственная Безопасность, ей
