Акопян, по ироническому наблюдению Ермакова, был охотником-теоретиком. Он был неспособен убить не только зайца, но, наверное, и комара. С охотничьим ружьем в руках он уходил от людей, от их споров, не связанных с техникой, от объяснений с дочерью, которую он не посвящал в свои раздумья о «выводиловке», которая ныне вылилась в форму управления страной. Стала узаконенной разновидностью бандитизма, говорил Акопян, и Ермаков не мог отказать его мысли в последовательности. В самом деле, закон «горит» во всех сферах жизни. Суды и расстрелы, по сути, та же самая «выводиловка, лишь доведенная до своего завершения…
Ермаков отобрал у Игоря Ивановича альбом, с удовольствие поведал, что и этот круг полированного дерева, и шкафчик для магнитофонных лент, и стремянку на колесиках для книжных полок Огнежка сделала сама. А как прихожую удумала? Она — строитель. Прораб. Каждой каплей крови…
И тут он заметил картины. Много картин, они были и на фанерных щитах, и прислонены к стене.
Да тут вернисаж. Картины только несколько странные.
— Вот это например. Полоски, пятнашки сверху донизу, а надпись «Холодное молоко». При чем здесь молоко?
Парень в ярком и многоцветном свитре усмехнулся снисходительно. — Когла пьешь ледяное молоко, мурашки по всему телу. Это ощущение художник и передал.
— А, так это импрессионизм! — догадался Ермаков, которого на западе, хотел он этого или не очень, поводили по музеям. Он искоса поглядывал на Огнежку, которая перебирала ленты магнитофона. То и дело смотрела в окно, похоже, ожидая кого-то…. Включила одну из лент, послышались звуки клавесина, негромкие и медлительные до чопорности, — полонез.
Огнежка и в самом деле ждала…. Утром ей принесли ворох поздравительных писем. Одна из иллюстрированных открыток — на ней был оттиснут орущий благим матом младенец со щеками-помидоринами — была без подписи. Эту открытку Огнежка не показала отцу.
Почти два года Огнежка дружила с Владиком, студентом консерватории. Но приходить в его дом было для нее сущим наказанием. Ее раздражало там все. И кресла в белых чехлах, и фальшиво-преувеличенная хвала таланту Влададика. Огнежка не переносила оскорбительных комплиментов матери Владика «Ума не приложу, Агнесса, как вам удалось сохранить себя в том хамском мире…»
Само собой предполагалось, что, выйдя замуж, Агнесса немедля уйдет со стройки. Но она предпочла уйти от Сергея. И вместе с тем в ней жила надежда, что Владик придет….
И вот сегодня открытка…:
