Маккензи решил броситься в атаку:
– Я хочу знать, что с Салли.
– С ней все прекрасно, просто прекрасно, – спокойно сказала женщина. Она наклонилась, и её рука в перчатке извлекла из сумки листок бумаги, который перекочевал к нему. Доктор развернул его и увидел никому не адресованное послание:
Дорогой папа.
Со мной обращаются хорошо, и, пожалуйста, соглашайся на все, что они хотят.
С любовью, Сал.
Это, несомненно, была её рука, но она никогда бы не подписалась именем «Сал». Загадочное послание только усилило его беспокойство.
Женщина дотянулась и выхватила у него письмо.
– Вы, ублюдки. Вам это не пройдёт, – сказал он, уставившись на неё.
– Успокойтесь, доктор Маккензи. Никакие угрозы и болтовня не повлияют на нас. Мы не в первый раз проводим такого рода операцию. Так что если рассчитываете увидеть свою дочь…
– Чего вы хотите от меня?
Официантка принесла им ещё кофе, но, увидев нетронутые чашки, сказала:
– Кофе остывает, люди, – и удалилась.
– У меня всего около двухсот тысяч долларов на счёту. Вы, должно быть, ошиблись.
– Нам не нужны ваши деньги, доктор Маккензи.
– Тогда что же? Я сделаю все, чтобы вернуть свою дочь.
– Компания, которую я представляю, занимается поиском мастеров своего дела, и именно ваше профессиональное мастерство понадобилось одному из наших клиентов.
– Но вы могли бы позвонить и записаться на приём, как все люди, – недоверчиво сказал он.
– Боюсь, что на такие приёмы не записывают. К тому же у нас плохо со временем, а Салли поможет нам оказаться в начале очереди.
– Я не понимаю.
– Для этого я здесь, – сказала женщина.
Через двадцать минут, когда кофе окончательно остыл, Маккензи понял все, что от него хотели. Он некоторое время молчал, затем проговорил:
– Я не уверен, что смогу сделать это. Начнём с того, что это нарушение профессиональной этики. И потом, представляете ли вы, как мне будет трудно…
Женщина наклонилась и достала из сумки ещё что-то. Через стол к нему покатилась маленькая золотая серёжка.
– Может, от этого вам будет немного легче. – Маккензи взял в руки серёжку дочери. – Завтра получите вторую, – продолжала женщина. – В пятницу – первое ухо. В субботу – второе. Если вас будет продолжать беспокоить ваша профессиональная этика, доктор Маккензи, то к этому времени на следующей неделе от вашей дочери почти ничего не останется.
– Вы не посмеете…
– Спросите Джона Пола Гетти Третьего[12], посмеем ли мы.
Маккензи вскочил из-за стола и подался вперёд.
– Мы можем ускорить весь этот процесс, если вам так хочется, – добавила она, ничуть не испугавшись.
