Его приятель продолжал стоять в дверях, чтобы любой, кто собирался войти в последний вагон, дважды подумал, прежде чем сделать это.
«Никогда не привлекай внимание, никогда не устраивай сцен, – гласило известное правило, – если работаешь на любое из подразделений секретной службы, особенно за рубежом. Нарушай это правило только в исключительных случаях».
– Мой дружок Марв тащится от тебя. Ты знаешь об этом, Слоун?
Ханна улыбнулась ему, начав планировать свой отход из вагона, когда поезд подойдёт к следующей станции.
– Мне ты тоже нравишься, – сказал он. – Но я предпочитаю чёрных пташек. У них такие задницы, что я просто балдею.
– Тогда тебе понравится твой дружок, – сказала Ханна и тут же пожалела об этом. «Никогда не провоцируй».
Послышался щелчок, и в ярком свете блеснуло длинное узкое лезвие, выскочившее из рукоятки ножа.
– Теперь мы можем договориться двумя способами, Слоун, – тихо или громко. Выбирай. Но если ты окажешься несговорчивой, я могу попортить твоё прелестное личико. – Юнец возле двери заржал.
Ханна встала и повернулась лицом к своему мучителю. Помедлив, она вялым движением расстегнула верхнюю пуговицу на джинсах.
– Она твоя, Марв! – бросил парень в сторону своего дружка. Это помешало ему заметить молниеносный взмах ноги, за которым последовал удар, который нанесла ему Ханна, резко развернувшись на 180 градусов. Нож вылетел у него из руки и оказался в дальнем конце вагона. Следом на его шею обрушилось ребро ладони, и он рухнул на пол, как подкошенный. Ханна переступила через него и направилась к Марву.
– Нет-нет, мисс! Я тут ни при чем. Это все Оуэн. Он всегда ищет приключений. Я бы ничего не сделал, я не… я ничего…
– Снимай свои джинсы, Марвин.
– Что?
Она распрямила пальцы на правой руке.
– Как скажете, мисс. – Марвин быстро расстегнул молнию и сбросил джинсы, демонстрируя некогда голубые плавки и выколотое на бедре слово «мама».
– Надеюсь, твоей матери приходится встречать тебя в таком виде не очень часто, Марвин, – сказала Ханна, подбирая джинсы. – Теперь трусы.
– Что-о?
– Ты слышал меня, Марвин.
Марвин медленно стянул с себя плавки.
– Одно расстройство, – заметила Ханна, когда поезд подходил к «Лестер-сквер».
Как только за ней громыхнули закрывшиеся двери, Ханне показалось, что она слышит:
– Ты, стерва, да я тебя…
В переходе на северную линию Ханна так и не смогла найти урну, чтобы выбросить затасканную одежду Марвина. Все они были убраны из лондонского метро вскоре после того, как в нем было подорвано несколько бомб, заложенных боевиками ИРА
