Может быть, лучше было ему оставить какую-нибудь тень надежды, оттянуть разрыв — он вышел бы потом сам собой…
Ах, нет… Лучше было оборвать сразу… Но…
И Мэри почувствовала себя такой же беспомощной, как тогда, когда лошади понесли ее к Пшеховскому озеру.
Шумные волны моря подбегали к ногам Мэри.
Они бежали, тихие, страшные, темные, и разливались у ее ног в черной, бесконечной ночи.
О, шумное море!.. Из глубин моря, из его незримых, шумящих в бесконечной ночи глубин, поднималась какая-то жизнь и шла к Мэри и расплывалась шумными волнами у ее ног волна за волной.
Точно чья-то жизнь разливалась у ее ног волна за волной…
О, море! шумное море!..
Мрак ночи сплывал с отуманенных звезд, катился из бездны в бездну, клубился в пространстве.
Жизнь человеческая шла к ногам Мэри по волнам моря, что рвались к берегам.
Никогда…
И Мэри вся ушла в эту мысль; никогда…
никогда…
Если срубят ветку с дерева
— никогда…
Если умрет мать
— никогда…
Если звезда отпадет от другой звезды
— никогда…
Если прожит день
— никогда…
Если умрет человек
— никогда…
Если бы земля разорвалась пополам, и одна из этих половин расплавилась на солнце
— никогда…
Если бы солнце погасло
— никогда…
И казалось ей, что вдали морских пучин замаячил какой-то призрак и приближается к ней.
Вот он стал перед ней — темный, но отчетливый… Он похож на птицу с толстым туловищем на тонких ногах; толстая шея, голова похожа одновременно на голову петуха и на голову коршуна — с гребнем. Глаза с белыми ободками. Птица-призрак…
У птицы нет ничего ни в клюве, ни в когтях, но она несет что-то в себе…
— Кто ты? — шепчет Мэри.
— Я душа! — отвечает птица.
— Чья душа?
— Судьбы.
— Чьей судьбы?
— Твоего несчастья.
— Несчастья — для меня или для другого?..
— Гуа-а-а! — завыла птица.
Мэри вздрогнула и открыла глаза. Птица исчезла. Но только закрыла она глаза — птица опять перед ней.
— Не понимаю тебя, — говорит Мэри.
— Я душа судьбы.
— Не понимаю тебя.
— Человек состоит из жизни и предопределения.
— Не понимаю тебя.
— Вокруг тебя — доля.
— И что же?
— Я душа доли.
— Моей?..
— Твоей. Я душа твоей доли.
Мэри начинает понимать.
— Внутри и извне?
— Да.
— Во мне и вокруг?
— Да.
— Существую я, — вокруг люди и доля?
— Да.
— Чего ты хочешь?
— Я душа твоей доли…
Мэри поняла. Стала разглядывать птицу. Она чудовищно безобразна. Особенно блестящие глаза с белыми ободками — страшны и отвратительны. Мэри охватывает страх.
— Зачем ты пришла?
Птица без шелеста поднимается на крыльях и влетает через окно в ее комнату… Мэри очнулась и открыла глаза… Вскочила со скамейки на которой сидела и взглянула в свое окно. Там виднелся свет лампы.
