Дождя уже не было.
Баба Надя возилась у костра, ломая об колено совсем не тонкие сучья. Некоторые из них могли бы даже сойти за бревно.
- Вот здесь посиди пока, - деда Стасик отвел Леху к стволу одного из деревьев. - Вздумаешь убегать, больно умертвим. Без наркоза…
- А если не буду?
- А не будешь, так водочки дадим. Пьяненьким за дело революции погибнешь, не мучаясь.
- Разве нельзя без… вот этого всего? - тревожно спросил Леха.
- Что как маленький? - доброжелательно спросил деда Стасик. - Революция, как говорил Владимир Ильич, в белых перчатках не делается. Для великого переворота нужны мозолистые и кровавые руки. А ты, паренек, не переживай. Мы, когда победим (а победим мы обязательно), твоим именем улицу назовем. Или школу какую-нибудь. Не забудем твоего вклада…
- Я живой, может, больше пользы принесу? - возразил было Леха.
Но дед вдруг отрезал:
- Ладно, некогда мне с тобой. Тут еще жертву святую надо принести.
С неожиданной ловкостью он поставил Лехе подножку, и наш герой пребольно хлопнулся наземь. В тело тут же впились шишки, сучки, случайный осколок стекла…
- Бля! - взвыл Леха. Ему было больно.
На краю леса занимался костер.
- Из искры возгорится пламя! - вещал, размахивая знаменем, деда Стасик.
На мгновение Лехе показалось, что изо рта у скульптора вырастают клыки. Длинные, как у вампира.
Баба Вера и баба Люба чертили на земле пятиконечную звезду. Восковое чучело Новодворской лежало на животе. Массивная белая задница мелко дрожала.
С немалым удивлением Леха отметил, что восковая фигура все-таки по-настоящему ожила. Сейчас она тоненько попискивала и скребла землю пальцами.
- Лежать! - рявкнул на нее деда Стасик. - Лежать, контра! Ну, что там, бабоньки? Все ли готово? Пентаграмма в норме?
- Все хорошо, - ответили старухи.
- Вбивайте колья! - скомандовал дед.
Баба Люба прошла к «газели», открыла дверь, достала оттуда кувалду и стальные колья. Залихватски хэкая, она принялась вколачивать в грунт стальные штыри.
- Теперь веревки! - руководил дед.
Новодворская, чувствуя скорую свою погибель, вдруг пронзительно заверещала.
- ША!!! - заорал на нее дед страшным голосом.
Да так, что Лехе тоже стало жутко.
Сидеть на холодной земле было неудобно. В тело впивался сырой после недавнего дождя растительный мусор. Да еще этот осколок.
«Стоп!» - подумал Леха.
Он незаметно привстал, связанными, уже начинающими затекать руками извлек его и принялся перепиливать тугие путы.
