В этот момент раздался оглушительный грохот — колотили, не жалея сил.
— О, Господи, — произнесла Язри. Беспокойно цокая клювом, она начала быстро собирать принадлежности для чаепития.
Звук исходил от второй двери лавки. Она находилась позади рабочего пространства Твиги. Там отродясь не висело никаких фонарей, что скрывало ее от посторонних глаз. Сколько себя помнила, Кару ни разу не видела, чтобы дверь открывали в её присутствии. По сему она не имела ни малейшего представления о том, что же скрывалось за ней. Снова послышался стук, такой силы, что зубы в склянках задребезжали. Бримстоун поднялся и Кару точно знала, чего он ждёт от неё — чтобы она тоже встала и тут же ушла — но вместо этого, она съежилась в своем кресле.
— Позволь мне остаться, — попросила она. — Я буду вести себя тихо. Сяду к себе на раскладушку. Я не стану смотреть…
— Кару, — сказал Бримстоун. — Тебе известны правила.
— Ненавижу правила.
Бримстоун шагнул вперед, намереваясь силой вытащить ее из кресла, если она не повинуется. Поэтому Кару вскочила на ноги, и, сдаваясь, подняла руки вверх:
— Ладно-ладно, ухожу.
Пока Кару надевала пальто, грохот не смолкал, и она едва успела схватить еще одно пирожное Язри с подноса, прежде чем Исса вытолкала её в коридор. Как только за ними закрылась дверь, наступила тишина.
Она не стала надоедать Иссе расспросами о том, кто был за той дверью — Исса никогда бы не раскрыла тайн Бримстоуна. А лишь произнесла:
— Я как раз собиралась попросить у Бримстоуна разрешения остаться переночевать на своей старой кушетке. — Это прозвучало немного жалобно.
Исса наклонилась к ней и, поцеловав в щеку, сказала.
— О, сладенькая, это же было бы просто замечательно! Мы могли бы переждать здесь, как в старые добрые времена, когда ты была еще совсем крошкой.
О, да! Когда Кару была еще слишком мала, чтобы в одиночестве слоняться по улицам, Исса держала её здесь, в коридоре. Они иногда часами просиживали в этом крохотном пространстве. Исса старалась развлекать Кару, как умела, песенками или рисованием (с Иссы-то всё и началось, благодаря ей она начала рисовать) или плетением венка из её ядовитых змей, пока Бримстоун разбирался с тем, что скрывалось по ту сторону двери.
— Ты можешь вернуться, — продолжила Исса, — позже.
— Да ничего, — сказала Кару, вздохнув. — Я, пожалуй, пойду.
Сжав ее руку, Исса сказала.
— Приятных снов, сладенькая.
Опустив плечи, Кару шагнула в холод ночи. Пока она шла, пражские башенные часы начали отсчитывать полночь, и такой долгий, насыщенный событиями, понедельник, наконец закончился.
