Мальчика мучили вопросы о Страшиле. Кто это такой и почему унес Натана? Проще спросить у луны, почему она меняет форму. Страшила жил в ветре, в деревьях, в земле, в терновнике. Страшила выходил из своих потайных мест, чтобы украсть зазевавшегося ребенка. «Не упади я в те колючки, — сказал себе Нью, — Натан был бы сейчас здесь. — Он посмотрел на койку брата. — Я мог бы спасти его… как-нибудь. Я Глава семьи и должен был что-нибудь сделать. Но смог бы я?»
Отец, который ничего не боялся, позволил бы ему поговорить с этой женщиной. Но теперь в семье главный Нью, а койка Натана пуста.
Мальчик приподнял тонкий матрас и взял волшебный нож.
Нью принес его в дом тайком, спрятав в рукаве куртки. Этой хитрости его научил отец: суешь нож в рукав, при необходимости быстро выпрямляешь руку, и нож соскальзывает прямо в ладонь. Много лет назад, перед тем как жениться на маме, папа сильно пил, и Нью подозревал, что этот прием он использует для самозащиты в кабацких потасовках.
Волшебный нож был секретом Нью. Сам не зная почему, мальчик не показал его матери.
Он положил свое сокровище на койку Натана и снова сел.
«Ты мне нужен», — сказал он себе и протянул перевязанную руку.
Нож не шевельнулся.
Нужно хотеть сильнее. Он сосредоточился, заставляя нож прыгнуть в руку. «Ну же, давай!»
Вроде бы нож задрожал. А может, и нет.
В памяти вдруг всплыл темный силуэт с Натаном под мышкой. Нью увидел лунный свет на лице брата, почувствовал крепкую хватку терновника, увидел отвратительную ухмылку на уродливом лице Страшилы.
Мальчик набрал в легкие побольше воздуха.
«Ты мне нужен! Иди сюда!»
Волшебный нож лезвием вперед взлетел с койки со стремительностью, поразившей Нью. Он закружился в воздухе, набирая скорость, затем устремился к руке мальчика.
Все произошло слишком быстро, гораздо быстрее, чем он мог контролировать. Нью понял, что нож вполне может порезать его.
В это время мама открыла дверь, чтобы извиниться за грубость. Когда она заглянула в комнату, нож, описав кривую в дюйме от руки Нью, стремительно взметнулся к потолку.
Она охнула.
Нож торчал в балке и вибрировал, как скрипичная струна.
Рикс проснулся в объятиях призрака своей бабушки.
Комнату наполнял золотистый туман — это солнечный свет просеивался сквозь листву деревьев. Был уже одиннадцатый час. Рикс почувствовал жуткий голод и пожалел, что его не разбудили к завтраку. Ланч будет только в двенадцать тридцать.
Он встал с кровати и потянулся. Рикс читал дневник Норы Эшер почти до двух часов ночи, и сцены жизни Эшеров в 1917 и 1918 годах запечатлелись в его памяти так же ярко, как старые фотографии, найденные в библиотеке. После свадьбы записи в дневнике Норы становились все более лаконичными.
