На бледном напряженном лице Нью яростно, как темно-зеленые изумруды, сверкали глаза.
— Я видел Страшилу, — сказал мальчик твердо. — Он захватил Натана.
— Не произноси это имя в нашем доме, парень!
— Та женщина была права. Ты боишься. Чего, ма?
— Чужаки никогда не бывают правы! — У нее на глазах выступили слезы. — Ты ничего не понимаешь, Нью. Ничегошеньки. Ты не должен говорить с чужаками, особенно о нем.
Нам не нужно, чтобы чужие люди ошивались на Бриатопе, задавали дурацкие вопросы и совали нос в каждый овраг. Мы сами о себе позаботимся.
— Ма, если я его не видел, то что же произошло с Натаном?
Как случилось, что ни один из тех мужчин до сих пор его не нашел?
— Натан заблудился в лесу. Сбился с тропинки. Может, попал в колючки, я не знаю. Если ему суждено найтись, его принесут домой.
Нью покачал головой.
— Его не найдут. Ты знаешь это не хуже меня. Иначе его уже отыскали бы. И Натан не мог сбиться с дороги. Даже в темноте.
Майра хотела заговорить, но запнулась. Когда к ней вернулся голос, он походил на страдальческий шепот.
— Не кличь беду, сынок. Видит Бог, я сама схожу с ума по Натану, но… ты — это все, что у меня осталось. Ты Глава семьи. Мы должны быть сильными и жить дальше, как жили.
Ты можешь взять это в толк?
Но Нью не понимал. Почему мама не позволила ему сказать несколько слов газетчице? Почему даже не дала поговорить с местными мужчинами, которые вызвались искать брата? Видя, что она может сорваться, он покорно сказал:
— Да, мама.
— Вот и хорошо. — Майра натужно улыбнулась. — Ты у меня хороший мальчик. А теперь иди в постель, тебе нужно отдохнуть.
Она помедлила пару секунд и пошла на кухню. У нее дрожала нижняя губа.
Нью вернулся в комнату, которую делил с Натаном. Там стояли две койки, между ними шаткий сосновый стол. Шкафа не было, одежда мальчиков висела на металлической планке, привинченной к одной из стен. Единственное окно выходило на дорогу, из него Нью и увидел приехавшую газетчицу.
Нью закрыл дверь и сел на свою койку. Он чувствовал запахи йода и слюны с жевательным табаком — мать лечила порезы этими снадобьями. От них жгло, как в аду.
Этой ночью ему опять снилась Лоджия. Она была вся залита огнями, ярче которых Нью никогда не видел, и в окнах двигались силуэты. Фигуры людей перемещались неспешно, с величавой размеренностью, словно в танце на пышном приеме. И во сне, как обычно, он услышал свое имя — его звал с очень большого расстояния все тот же шепчущий голос, соблазняя подойти к краю Языка Дьявола.
