− Женщины созданы для страдания, − заметила Зоя.
− Все живое обречено на страдание, Зоя. Тщетно наши родители отказывались от этих тягостных приглашений. Каждое воскресенье, после полудня, за ними приезжал экипаж госпожи Корнуйе. Приходилось ехать в «Усладу»; уклониться от этой повинности было совершенно невозможно. Это был твердо установленный порядок, нарушить который мог только бунт. Отец наконец взбунтовался и дал клятву не принимать больше ни одного приглашения госпожи Корнуйе, а матери предоставил изыскивать благовидные предлоги и различные оправдания для отказа − как раз то, к чему она менее всего была способна. Наша мама притворяться не умела.
− Вернее, Люсьен, не хотела. Она могла бы солгать не хуже других, − сказала Зоя.
− Да, но надо признаться, что она охотнее опиралась на факты, чем прибегала к выдумкам.
− Помнишь, сестра, как она сказала раз за обедом: «К счастью, у Зои коклюш; теперь мы не скоро поедем в «Усладу».
− Правда, так было, − согласилась Зоя.
− Ты выздоровела. И госпожа Корнуйе приехала к нашей маме. «Теперь, милочка,− сказала она,− я рассчитываю, что вы с мужем приедете в воскресенье обедать в «Усладу». Отец требовал во что бы то ни стало найти уважительную причину для отказа, и, в такой крайности, мать прибегла к выдумке: «Очень сожалею, дорогая бабушка, но это невозможно. В воскресенье я жду садовника».
Услышав это, госпожа Корнуйе посмотрела через стеклянную дверь гостиной на наш запущенный садик; там росли бересклет и сирень, но, казалось, они никогда не знали садовых ножниц, да и не собирались с ними знакомиться. «Вы ждете садовника! Для чего?» − «Чтобы поработал в саду».
И невольно окинув взглядом буйно растущую траву и несколько почти одичавших кустов, столь громко наименованные садом, мама просто ужаснулась неправдоподобию своей выдумки. «Этот человек, − сказала госпожа Корнуйе − прекрасно может прийти в ваш… сад в понедельник или во вторник. Так будет гораздо лучше. Не следует работать по воскресеньям». − «Он всю неделю занят».
Я нередко замечал, что самые невероятные, самые нелепые доводы почти не вызывают возражений: они попросту сбивают противника с толку. Госпожа Корнуйе настаивала меньше, чем можно было ожидать от такой цепкой особы. Поднявшись с кресла, она спросила: «Как зовут, милочка, вашего садовника?» −
«Пютуа», − не колеблясь, ответила мама.
Пютуа получил имя. С этих пор он существовал. Госпожа Корнуйе ушла, приговаривая: «Пютуа! Кажется, знаю. Пютуа? Пютуа! Знаю, знаю. Только не припомню… Где он живет-то−» − «Он работает поденно. Когда в нем есть надобность, его зовут через знакомых». − «Ну, так я и думала: лодырь, проходимец какой-то… нестоящий человек. Поосторожнее с ним, милочка».
