Пютуа - Анатоль Франс

ПЮТУА

I

Этот сад, где мы играли детьми, − сказал г-н Бержере, − сад, весь-то каких-нибудь двадцать шагов в длину, был для нас огромным миром, полным улыбок и страхов.

− Люсьен, ты помнишь Пютуа− − спросила Зоя, улыбаясь, как обычно, то есть не разжимая губ и уткнувшись носом в шитье.

− Помню ли я Пютуа!.. Да ведь из всех людей, виденных мною в детстве, Пютуа яснее всего запечатлелся в моей памяти. Каждая черточка его лица и его характера так и встает у меня перед глазами. У него был остроконечный череп…

− Низкий лоб, – добавила мадемуазель Зоя.

И брат и сестра, поочередно, не изменяя тона, стали с комической серьезностью перечислять его, так сказать, особые приметы.

− Низкий лоб.

− Глаза разного цвета.

− Бегающий взгляд.

− Морщинки на висках

− Выдающиеся скулы, красные и лоснящиеся.

− У него были плоские уши.

− Лицо без всякого выражения,

− Только вечно движущиеся руки говорили о присутствии мысли.

− Он был сутуловатый, тщедушный с виду…

− А на самом деле удивительно сильный.

− Он легко двумя пальцами гнул монету в сто су.

− И большой палец был у него огромный.

− Голос тягучий…

− А речь слащавая.

Вдруг г-н Бержере воскликнул:

− Зоя! Мы пропустили «желтые волосы и реденькую бородку». Начнем сначала.

Полина с удивлением выслушала этот странный пересказ и спросила отца и тётку, чего ради они выучили наизусть этот отрывок прозы и почему читали его как молитву.

Господин Бержере ответил с полной серьезностью:

− Полина, то, что ты сейчас слышала, − это священный, могу даже сказать − литургический, текст семьи Бержере. Необходимо, чтобы и ты его знала, иначе он погибнет, когда мы с тетей умрем. Твой дедушка, дочь моя, дедушка Элуа Бержере, которого, бывало, не позабавишь глупой шуткой, с уважением относился .к этому отрывку, главным образом из-за того, как он возник. Он озаглавил его «Анатомия Пютуа» и не раз повторял, что анатомию Пютуа он, в некотором отношении, ценит выше, чем анатомию Каремпренана. «Описание, сделанное Ксеноманом, − говорил он, − более научно и изобилует редкостными и изысканными определениями, зато описание Пютуа намного выигрывает благодаря ясной мысли и прозрач-ному стилю». Он рассуждал так потому, что доктор Ледубль из Тура еще не прокомментировал тогда тридцатую, тридцать первую и тридцать вторую главу четвертой книги Рабле.

− Ничего не понимаю, − сказала Полина.

− Это потому, дитя мое, что ты не знаешь Пютуа. Так вот узнай, что в детстве для меня и для тети Зои Пютуа был, можно сказать, самым близким знакомцем.