Перейдя на размеренный брасс, Лена через четверть часа завидела очертания острова, а спустя еще пять минут уже лежала на его мягкой траве, радуясь наконец-то обретенному покою и тишине… Но что-то подсказывало ей, какая-то то ли сила, то ли голос изнутри, что цель ещё не достигнута, что надо добраться до центра Аваллона, что надлежит прикоснуться к волшебному камню-алтарю, в магические свойства которого она верила слабо, но все же верила, пусть и краешком души, говорящим многим и многим из нас: «А вдруг?». Потайная тропинка сквозь заросли крапивы и колючего кустарника не была для нее секретом — еще три года назад она побывала на экскурсии, а память у нее была отменная, особенно память образная. Да и после того девушка еще дважды посещала капище — последний раз прошлогодним августом вместе с Андреем, а предпоследний… впрочем, это было так давно, что и вспоминать не хочется… А теперь ей предстояло пойти туда в полном одиночестве… Правда, может нагрянуть катер с туристами, если, конечно, желающих наберется достаточно, в чем девушка очень сомневалась…
Едва ступив на вожделенную тропку, Лена сразу осознала, что в отличие от прошлых посещений, она слишком обнажена, почти ничем не защищена от иглистых веток кустарников и жалящих щупалец местной крапивы, внешне совсем не похожей на обычную, но вдвое более жгучей и кусачей. Если год назад впереди шёл Андрюша, прокладывавший своим мощным торсом, словно ледоколом, дорогу к сердцу Аваллона, то сегодня девушке приходилось рассчитывать только на себя — собственным телом таранить заросли, попеременно прикрывая руками то чувствительный живот, то нежную кожу лица. На каждом шагу Лена все сильнее ругалась, начиная уже немного жалеть о своей внезапно проснувшейся жажде приключений. Однако отступать было не в её правилах, вообще любое отступление было противно всей её целеустремленной натуре, потому сквозь боль укусов и царапин, не взирая на колючки и шипы, Лена медленно, но верно продвигалась вперед.
В довершение всех мытарств наша прелестная наяда наступила своей нежной ступней на что-то очень тонкое и острое, но взвизгнув — скорее от неожиданности, чем от боли — и от души во весь голос обматерив некое совершенно абстрактное, безличное и непредставимое существо, все же нашла в себе силы и мужество завершить путь, пусть и прихрамывая словно раненая лань. И хотя расстояние от внешней до внутренней границы зарослей едва ли было больше пятнадцати метров, выйдя к капищу, Лена нашла свое тело в весьма плачевном состоянии: оно не просто перманентно чесалось в отдельных местах, а пламенело незримым огнем так, будто сотни маленьких свежерожденных костерков нашли приют на его нежно-упругой, еще почти белоснежной коже.
