Но Сергей, похоже, успел это слово найти раньше.
— Помянем их, дядя Вова? Коньяка или водочки?
— Давай коньячку, но по чуть-чуть… Сегодня будет непростой день…
— Да… Ведь надо все организовать. А я даже и не знаю, как да что.
— Это моя проблема, Сережа. Но все же тебя попрошу поехать со мной… Давай по 50 грамм, и поедем…
— Куда?
— Там посмотрим, это до обеда, а потом тебя освобожу, если хочешь. Ну, давай, чокаться не будем… Пусть земля им будет пухом…
— Да, не будем… Пусть… Мне надо к бабушке съездить. Она, наверное, еще не знает. Да и я тоже подробностей не знаю. А вы?
— В машине расскажу.
— Может, покурим, и вы расскажете? Это всего-то пять минут…
— Пять минут… М-да … — Свешников посмотрел в окно, по его лицу было ясно, что он то ли что-то просчитывает, то ли старается припомнить. — Порой пять минут кажутся целой вечностью, за них можно не одну жизнь прожить, особенно на высоте… Ну, да ладно, давай еще по 50, покурим и по коням…
— Вы, дядя Вова, прямо Достоевского цитируете. У него в «Идиоте» князь Мышкин почти слово в слово то же самое говорит…
— Быть может… А чего это ты Достоевского вспомнил? Любишь его?
— Не особенно. Только отдельные места…
— Ну, давай… Пусть их души попадут в рай, пусть им там будет тепло и уютно.
— Да… Пусть…
Вышли на балкон. Закурили. Утренняя свежесть потихоньку начала рассеиваться. Зачинался день, обещавший быть жарким. Быть может, даже знойным — на небе ни тучки, ни ветерка. «Небо свободно, путь открыт, — подумал Сергей, — вот бы и мне туда, вслед за ними, в занебесный платоновский мир, где обитает настоящая красота, где покой и радость навеки! Стоит только наклониться вперед…» Голову наполняла приятная легкость, все кружилось в вальсе, но уже не было понятно, что именно кружится — ни образов, ни воспоминаний — просто кружение, а чего — неведомо. И от этого было легко и спокойно, снова приближалась нирвана, но все испортило чье-то потряхивание…
— Сережа, ты меня слушаешь или нет?
— Да… А что?… — возвращаясь обратно, в грустную «реалите», откликнулся Костров.
— Я говорю, что надо жить, понимаешь? — во весь свой командный голос произнес Свешников. — Надо жить! У тебя все впереди. Поначалу будет тяжело, но поможем. Женишься вот…
— Да, разве я против… Конечно, буду жить. Все в порядке.
— Ну, и хорошо… А то смотришь наверх, будто там мёдом намазано, а ногами все к перилам тихонько продвигаешься… Не хорошо это, не по-христиански!
— Ну, дядя Вова, вам надо следователем работать с такой проницательностью… Но за меня не беспокойтесь, от суицида мне сделали прививку и мне эта болезнь не грозит… Вы лучше расскажите про аварию…
