— Не волнуйтесь. Это несложно.
— Ты не знаешь, что будет предпринято, чтобы досадить епископу и школе?
— У меня есть некоторые подозрения, и до меня дошли некоторые слухи… — сказал Арчи, теперь он был осторожней, — …демонстрация перед мессой, по прибытию епископа, — он импровизировал — Какие-то намеки на протест, что-то вроде линии пикета.
— Какие намеки?
Арчи знал, что теперь Лайн в его руках. И это — то, что он так любил — импровизацию и раздувание из мухи слона.
— Намеки на просьбу о более коротком учебном дне, и о более длинных каникулах.
— Это невозможно. Мы должны жить по законам нашего штата.
— Все это знают, но самое неприятное в том, что не всех устраивает этот закон.
Теперь в глазах Лайна были сомнения, и он еще раз взглянул на записку.
— «Произойдет нечто ужасное». Это не выглядит протестом, а звучит скорее как угроза.
— Вы можете мне не верить, Брат Лайн, но в момент визита епископа все исчезнут из школы…
Фактически, у Брата Лайна не было никакого выбора, кроме как верить. Арчи знал, что в этом случае Брат Лайн ничего не сможет предпринять без серьезных компромиссов. Борьба «Виджилса» или то, во что он верил, чтобы там ни было, попытка найти диссидентов будет подобна борьбе с туманом. Ему все равно никого не взять с поличным. Все, что у него было — так это только слова Арчи.
Лайн вздохнул, нахмурился, сморщил подбородок. Даже сидя от него пяти или шести футах, Арчи вдыхал аромат его несвежего, тухлого дыхания. И тогда на губах Лайна выплыла неестественная ухмылка. Брат Лайн еще раз медленно открыл шуфлядку своего стола, достал оттуда другой лист бумаги, взглянул на него, а затем на Арчи.
— Как бы там ни было, все, что планировали заговорщики — напрасно. Вчера из епархии пришло письмо. В этом году епископу необходимо отменить визит в нашу школу. Национальный Совет вызвал его на важную встречу в Чикаго, — он положил письмо на вершину кучки бумаг, которую затем дотошно сложил в аккуратную стопку своими тонкими пальцами, так похожими на лапки насекомого.
Лайн с триумфом посмотрел на Арчи со своей знаменитой, полной гротеска ухмылкой, которая была просто карикатурой на улыбку. Лайн не привык улыбаться. Но за ней было что-то еще, и что-то было за этими холодными ледяными глазами, теперь влажная и замороженная улыбка говорила о том, что Лайн не верил словам Арчи, которого это беспокоило меньше, чем то, что тот решил притвориться, что верит.
— Позволь мне повториться, Арчи, — сказал Лайн, и теперь его улыбка растворилась настолько быстро, словно ее не было никогда. — Мне нужно, чтобы не было никаких трудностей, никакого насилия, никаких инцидентов — здесь, на территории школы. До окончания учебного года осталось меньше двух месяцев. Это был трудный год, в котором были серьезные победы, как, например, самая успешная распродажа шоколада за все время, так и разные перемены, в том числе и к худшему. Я хочу, чтобы этот год закончился на знаке триумфа.
