Чужой страны познал я речь,
И было в ней одно лишь слово.
Одно — для проводов и встреч,
Одно — для птиц и птицелова.
О Тийю! Этих двух слогов
Достанет для «прощай» и «здравствуй»,
В них знак немилости и зов,
И «не за что», и «благодарствуй».
О Тийю! В слове том слегка
Будто посвистывает что-то,
В нём явственны — акцент стекла
Разбитого и птичья нота.
Чтоб «Тийю» молвить, по утрам
Мы все протягивали губы.
Как в балагане — тарарам,
В том имени — звонки и трубы.
И наконец, — о, как добра! —
Долга, как плеть, проста, как парус,
На голос птиц и серебра,
Оправдывать высокопарность, —
Всплывала Тийю сквозь пласты
Воды морской и белой пены…
О скромница, как все пловцы!
Бесстыдница, как все сирены!
О, слово «Тийю»! Им одним,
Единственно знакомым словом,
Прощался я с лицом твоим
И с берегом твоим сосновым.
Тий-ю! (Как голова бела!)
Тий-ю! (Не плачь, какая польза!)
Тий-ю! (Прощай!)
Тий-ю! (Всегда!)
Как скоро всё это… как поздно…
