— Мы ничего не знаем…
— Ой, Мышкин!
Мышкин — фамилия Ванька, и она у него, как у всех, — одна. А имени два. Для одноклассников он Ванек, а для всех прочих — Мишка. Мишка Мышкин! Звучит здорово. Но Ванек ему больше подходит. По крайней мере, так считают ребята.
— Значит, вы все расскажете и нам влетит? — упавшим голосом спросил Ванек.
— У каждого свой долг перед обществом, — убежденно проговорил Федя.
— Это правильно, Федор. Ипатьевич, — согласился Алеша, щурясь от ослепительного солнца. — Я не пойму лишь одного: и чего нас потащило сюда! Будто мало других мест.
— А куда б вы пошли? — с интересом спросил Федя.
— У каждого свои места, — уклончиво ответил Алеша.
— Я не Иосиф Флавий.
— Не очень понятно, Федор Ипатьевич, — несколько осмелев, проговорил Ванек.
— Учи историю, Мышкин, все поймешь.
Алеша соображал: зачем Федя так поспешно вывел их в сквер? Уж не для того, чтобы читать мораль. Это он мог сделать и на базаре.
— И все-таки куда б вы пошли? — снова спросил Федя.
— По терниям — к звездам! — торжественно произнес Алеша.
— Это уже нечто стоящее!
Алеша приободрился и пристально посмотрел на Федю. На большую и круглую, как арбуз, его голову. На узкие плечи.
— На площади рубят лозу! — сказал Алеша.
Федя встрепенулся, живо заблестели серые глаза. Он сам служил когда-то в коннице. И еще говорили, что дома у Феди есть настоящий красноармейский клинок и сабля с черными арабскими письменами.
— Мелкое плутовство. Шулерство, мой юный друг.
— Должны рубить, Федор Ипатьевич.
Ребята понимающе переглянулись и молча зашагали прочь. А Федя посмотрел им вслед оторопело, совсем по-мальчишески.
— Куда же вы? Постойте! Мне нужен ответ на один вопрос. На чрезвычайный вопрос… Я иду с вами!
— По четвергам рубят, — твердо сказал Ванек.
— Но сегодня среда.
— И по средам, и по субботам.
— Я знаю: вы — обманщики, но, признаться, мне хорошо с вами. Честное слово. Уроков у меня больше нет. А дома скверно, — устало поморщился Федя. — Вам тоже бывает когда-нибудь скверно?
— Еще как! — вздохнул Ванек. — Сейчас, например.
— То-то и оно. А у меня сегодня такой день! Такой день!..
Рубки, конечно, не было. Втроем они пересекли безлюдную площадь, расчерченную утоптанными, успевшими подсохнуть тропками. И Федя молча показал на новое здание железнодорожного вокзала, что виднелось в конце проспекта.
Позванивая, туда ходко катился полупустой красно-желтый трамвай. Там тупик. Трамвай, скрежеща колесами и искря, сделает разворот и снова уйдет вверх, к горам. К самому Головному арыку, где сжатая гранитными плитами шумит и пенится вода.
