— Стала бы, — спокойно объяснила ей Мара. — Он коллекционер, а Герард Доу — его последнее увлечение. А мне… — Мара вдруг замолчала, не зная, стоит ли говорить дальше.
— Так что же? — Дилайла придвинулась ближе.
— А мне… стало известно, что скоро объявят о некоем счастливом событии в королевской семье. Теперь ты видишь, какая я расчетливая? — с иронией спросила она. — Я уже выбрала подарок, а вы все будете метаться, когда грандиозная новость станет известна.
— Какая новость? — Дилайла схватила подругу за руку. — Неужели ему позволят наконец развестись? Только представь себе, ты сможешь тогда…
— Да нет же! Все, мой рот на замке.
Мару позабавил разочарованный вид подруги.
— Неужели ты мне больше ничего не скажешь? — обиженным тоном воскликнула Дилайла.
— Не скажу, дорогая моя. Иначе меня бросят в Тауэр.
— Так тебе и надо.
— Я просто не смею. Это не моя тайна. Но скоро ты все узнаешь. Об этом объявят на неделе.
— Ах ты, негодница!
— Еще вопрос, кто здесь негодница. Так где, говоришь, этот потрясающий тип, о котором ты твердила? И как ты его называла? Безукоризненный, горящий? Любопытно посмотреть…
— Я думала, тебя не интересуют мужчины.
— Ну, посмотреть все-таки можно.
Дилайла огляделась. Мара проследила за ее взглядом.
— О, кажется, он ушел. Его нигде не видно. — И Дилайла ткнула подругу локтем в бок. — Но ты ведь сказала бы мне, если бы спала с регентом, правда?
— Тебе-то, сплетнице, каких свет не видывал? Ни за что! — с улыбкой ответила Мара.
— Но, милочка, ты за это меня и любишь!
— Согласна. Но дело в том, что мне нечего рассказывать. Его королевское высочество крестный моего сына и мой друг.
— Твой друг…
— Ну конечно. С тех пор как умер муж, он был очень внимателен к Томасу и ко мне.
— Почему бы это? — несколько сухо поинтересовалась Дилайла.
— Ну ты же знаешь: он женат, — заметила Мара и неопределенно пожала плечами.
Дилайла фыркнула.
— Что ты имеешь в виду?
— Да как же! Всем известно, что принц предпочитает женщин постарше. А ко мне он проявляет доброту, и все. — И мысленно добавила: «А я испытываю к нему благодарность, которой ты не поймешь». — Ну что я еще могу добавить? Его судьба мне небезразлична.
— Все это очень мило, дорогая, но в Англии едва ли найдется еще один человек, который испытывает к нему такие же чувства.
— Мне нет дела до того, что о нем болтают. Я восхищаюсь нашим принцем. У него душа художника.
— Точно. Именно этого стране сейчас и не хватает, — ехидно отозвалась Дилайла. — Ну что, можно уходить? Здесь так душно и пахнет как у моей бабушки на чердаке.
