Генерал сидел в напряженной позе, положив руки на подлокотники кресла.
— И что же? — спросил он.
— И все, — ответил капитан. — Остаются одни домыслы. Пытался ли Гуараши напасть на след «Агавы»? Или сам принимал участие в игре? И с каких пор? Еще со времени работы в министерстве, после назначения в Геную, или после переезда в Катанию? Не для этого ли Фульви послал его туда? Ничего мы не знаем. Ясно только одно, — капитан ткнул пальцем в папку с материалами сицилийской администрации, — если это интересовало его, значит, должно интересовать и нас.
Капитан внимательно посмотрел на генерала и продолжал:
— Через два дня после Гуараши покончил с собой генерал Фульви. Два одинаковых самоубийства. Что вы можете сказать по этому поводу?
Фаиса передернуло; он выдержал взгляд капитана, но ничего не ответил.
— Что вы можете сказать мне о Фульви, генерал? Вам звонили… Не спрашивайте, откуда я знаю. Знаю, и все. Вас вызвали и направили к нему домой.
Капитан ждал ответа.
— Ты проделал огромную работу, — сказал наконец Фаис, поднимаясь. — Не волнуйся, я тоже могу кое-что тебе сообщить. Пока, правда, у меня в руках нет ничего конкретного. Некоторые вещи нужно еще проверять. Тут такие грандиозные масштабы… Операции такого рода проводятся лишь на международном уровне, и почва здесь очень зыбкая…
Капитан аккуратно убрал все со стола, содержимое пепельницы высыпал в установку для сжигания бумаг, папки поставил на место. Потом отвез генерала домой. Было четыре часа утра.
Фаис входит в дом тихонько, чтобы не разбудить сестру. По пути он прихватил с мраморного столика в саду пустой стакан и зашел в кухню, чтобы ополоснуть его.
Капитан же возвращается в свою комнату-сейф и вновь выкладывает на стол нужные ему папки. Он трет щеки, уже покрывшиеся изрядной щетиной, распускает узел галстука и раскрывает папку, которая лежала перед полковником Гуараши в последнюю ночь его жизни.
Только в семь часов капитан встает из-за стола и разминает затекшие ноги. На листке бумаги у него намечен список безотлагательных дел. Рядом с каждой пометкой стоит имя исполнителя. В Лозанне это Пассерэн, управляющий одной из картинных галерей. В Генуе — Интерленги, чиновник гражданского дорожно-мостового управления, настоящий финансовый гений; затем Фаэдо, наконец, он сам. Капитан уже четко представляет себе, что и как будет делать. «Крыша» у него надежная.
В самом низу он делает приписку: зашифровать, отправить, уничтожить. И ставит свой код.
