— Прежде всего, соберете двадцать жестяных банок, — приказал Генерал своим сообщникам.
— А зачем банки? — удивился длинный мальчуган, по прозвищу Трубочист.
— Сейчас узнаешь, — ответил Генерал и скомандовал: — Банки быстро продырявить — ответственный Штреке.
— Есть, — отчеканил Штрекенбах.
— Укрепить провода от петард к банкам — ответственный Гу́ппель.
— Ясно, — кивнул длинный парнишка из восьмого класса.
— Далее: петарды закопать. Не слишком глубоко, не слишком мелко. Делать всем. Смекаете?
— Так точно, — ответили ребята в один голос.
— Расстояние: триста метров, — доложил Носик по телефону.
— Ну и праздничек будет! — воскликнул Пингвин, держась, однако, несколько на заднем плане.
— Попридержи язык, — огрызнулся Генерал. — Далее: банки незаметно разложить по всему пустырю. И наконец, всем укрыться в кустарнике. Лучше не замаскируешься!
— Явятся голубчики, ничегошеньки не подозревая, начнут подбирать банки, а тут — а-ах! — предвкушал Пингвин.
Митшлих рассмеялся. Но Генерал был невозмутим и продолжал развивать свой план:
— Ничего, пусть попрыгают зайчишки. Далее — я подаю команду, мы бросаемся в атаку и побеждаем.
— Э-ге-гей! — прорепетировал Пингвин.
— Расстояние: двести метров, — доложил Носик.
— А потом? — опять спросил Гуппель, ничего не понимая.
В ответ все захихикали.
— Что значит — потом? — переспросил Генерал. — Потом они живенько уберутся. Смекнул?
Гуппель покосился на него с недоверием.
— Ребятки, ну и настроение у меня, доложу я вам, просто во́! — заливался Пингвин. Он весело прыгал сзади всех, уже заранее исполняя победный танец.
— Еще сто метров, — передал Носик. — Начинаю отходить. Когда они повернут к пустырю, подам сигнал тревоги. Все ясно?
— Все ясно, — подтвердила Эрика с командного пункта.
«Огородники», прибыв на пустырь, обнаружили здесь как раз то, о чем доложил им Пингвин, якобы тщательно обследовавший корт. А именно: мертвую тишину. И все-таки Генерал сразу почуял недоброе. Что это? Где же весь хлам? Где «айсберг»?
— Внимание! Смекнули? — прошептал он.
И вдруг где-то сзади раздался воинственный клич, и не какой-нибудь, а тот самый, который только что испустил Пингвин.
— Эй! Э-ге-гей! Эгей!..
Они обернулись, как по команде. Но в ту же минуту клич, как эхо, донесся слева и справа:
— Эгей! Э-ге-гей! Эгей!..
И прежде чем растерявшиеся от неожиданности «огородники» успели принять решение, у них в тылу разразилась буря. Обернувшись, они онемели от удивления: от изгороди, испуская воинственный клич, мчались двадцать, тридцать, а может и сорок, мальчишек и девчонок. И все хорошо вооруженные: кирки, скребки, лопаты. Нападающие попытались сконцентрировать свои силы, но защитники пустыря подняли такой галдеж, что нельзя было разобрать ни слова. Преимущества неожиданной атаки были полностью использованы. Кое-кто из храбрых воинов при отступлении потерял даже щит. А Пингвин, с разбегу налетев на Герберта, так его толкнул, что у того выпала из рук заветная коробка. И, прежде чем он успел ее поднять, их уже настигли. И окружили!
