Ваня выслушал рассказ и задумался. Ему представилось, как под полом, на чердаке и в стенах ни на секунду не замирает жизнь. Тайными тропами, невидимые человечьему глазу, ходят мыши, шныряют, шевеля тонкими усами, деловитые тараканы, суетятся чёрные муравьи, похожие на живую пыль, сидят в глубоких тёмных щелях уродливые сверчки. Дом пропитан невидимой жизнью, как весеннее дерево соком. Ваня оглянулся вокруг, словно впервые увидел эти стены.
Фома потёр глаза, снова зевнул.
— Ох, обзевался весь. Спать пойду, — пробурчал он и полез под кровать, откуда вскоре раздалось мерное посвистывание, которое производил нос засыпающего домового. — Ты иди, иди, — поторопил он Ваню, сквозь дрёму, — там тебе кашу сварили. Пшённую, с сахаром. Вку-у-усная…
Ваня быстро умылся, оделся и вприпрыжку вбежал в столовую. Там все были уже в сборе. Отец ласково глянул на сына поверх «Московских ведомостей», улыбнулся в бороду.
— А вот и соня-засоня наш явился! «Чуть свет — уж на ногах…». Хотя здесь больше подошло бы «на заре ты его не буди…», — пропел он сильным звучным голосом. Отец хорошо пел и даже имел некоторый артистический талант. В юности он хотел поступить в актёры, но его отговорили родственники.
Мальчик улыбнулся в ответ и вскочил на стул. Кухарка Наталья в тот день взяла выходной, поэтому маменька сама положила ему на тарелку пшённой каши.
— «Полёты на аэростате», — прочёл отец газетный заголовок. — Любопытно…
— А что такое этот аэ…эростат? — спросил мальчик.
Отец перевернул газетный лист.
— М-м-м, это такие машины летающие, — не стал вдаваться в подробности папенька.
Ване при этих словах отчего-то представился паровоз с крыльями, на котором, держась рукой за чёрную прокопчённую трубу, стоит бесстрашный человек и машет рукой.
— Не хотел бы я полететь на этом как там его …стате, — подумал мальчик. Ваня очень боялся паровозов, но никогда не сознался бы в этом, спроси его кто-нибудь. Его повергал в несказанный трепет металлический лязг колёс огромной машины, громкое шипение и белые клубы пара, вырывающиеся из-под её раскалённого брюха. Шатуны на колёсах казались ему лапами какого-то хищного зверя, крадущегося по блестящим полосам рельс, когда поезд, замедляясь, подъезжал к вокзалу. Кажущееся спокойствие и степенность паровоза, не могли обмануть мальчика, он всё время чувствовал, что хитрый гигант только притворяется другом людей, а на деле готовит им какую-то гадость.
Папенька сложил газету, положил её на край стола, задумчиво и весело посмотрел на сына.
