— Так что, Иван Арсеньевич, никак мухи разбудили? Сам-то, я думаю, ни за что б не поднялся?
— Не мухи, домовой, — не подумав ответил Ваня и тут же прикусил губу.
— О, смотрите, Глафира Сергеевна, у ребёнка уже пробивается чувство юмора. Приятно наблюдать, — папаша вдруг разом посерьёзнел. — Хотя я бы предпочёл, чтобы у него пробилось чувство математики.
Ваня уткнулся в тарелку с крутой зернистой кашей. Этой темы он не любил. В прошлом году он пошёл в первый класс гимназии, где сразу же выяснилось, что мальчику не даётся математика. Он учил её, проливал над учебниками потоки слёз, но всё было напрасно — предмет, что называется, не шёл. Ваня никак не мог понять, сколько аршин должно остаться в куске ткани у купца, если от пяти метров отнять два раза по два или сколько извозчиков стало на площади, если вначале их было четверо, да потом приехали ещё трое и один уехал. Вся эта чепуха никак не хотела лезть в бедную Ванину голову. Бессчётное количество раз учебник улетал в стену, швырялся на пол, но всё было напрасно. С остальными предметами дело худо-бедно ещё ладилось, только с математикой — ни в какую. В итоге Ване назначили на осень переэкзаменовку, и это сильно отравляло жизнь маленькому человечку.
— Он будет стараться, — заступилась за Ваню маменька.
Ваня виновато взглянул на неё, словно говоря «буду, обязательно буду».
— Он позанимается летом с Марьей Петровной и всё наладится. Верно, Марья Петровна?
Девушка, сидевшая здесь же, кивнула, но впрочем без особой уверенности. После первых же занятий с Ваней, она поняла, что задача перед ней стоит очень сложная, может быть, ей непосильная. Математика мальчику не давалась, хоть тресни.
Отец серьёзно посмотрел на мальчика.
— Ты уж постарайся в самом-то деле, Иван Арсеньевич. А то ерунда какая-то получается. Верно?
Иван Арсеньевич быстро кивнул и снова уткнулся в тарелку.
Хорошо ещё, что сегодня было воскресенье, а значит, занятия не проводились. Ваня вспомнил об этом и тут же повеселел. А мама тем временем взялась за папеньку:
— С вами, Арсений Александрович, тоже, между прочим, какая-то ерунда получается, — многозначительно сказала она.
Отец, видимо, догадываясь о чём пойдёт речь, озабоченно зашуршал «Московскими ведомостями».
— Да? Не думаю, — пробормотал он и попытался скрыться за газетными листами.
— Да, да. И не пытайтесь прятаться. Глазичевский давно уже зовёт вас обратно на железную дорогу, вам это отлично известно. Там и жалование побольше, да и уважают инженеров не так, как редакторов детских журналов. (Папенька работал в журнале «Совёнок»). Вы же окончили технический университет. У вас есть опыт работы на строительстве железных дорог.
