Доктор гладил Пенелопу по голове, а сердце его сжималось от тоски.
- Я стараюсь тебе помочь.
- Я не обвиняю, Октео, прости, если это выглядело, как обвинение. Просто констатация факта, что Пенелопа хочет того, чего никогда не будет.
- Почему никогда? - сердце доктора ненадолго остановилось.
- Потому что ты сам знаешь ответ, - улыбнулась Пенелопа, - Потому что хватит отсиживаться здесь одному. Давно пора нанять кого-то еще.
- Таких как ты специалистов больше нет, - ласково улыбнулся доктор.
- Можно воспитать. Честно, ты готов сам уже обучить кого-нибудь, Октео, подумай хорошенько.
Ван Чех думал над словами Пенелопы. Да, он многое знал и умел. С другой стороны, он полностью отдавал себе отчет, что все его успехи заслуга Пенелопы в том числе, которая вытаскивала больных через пограничье. Учить кого-то этому? Вряд ли возможно, чтобы он мог кого-то чему-то научить.
По-хорошему, научить кого-то чему-то нельзя. Ты же не засунешь человеку в голову, то, что знаешь сам? И если ученик не принимает твои знания, то имеет ли смысл заниматься?
Учиться способен только тот, кто сам хочет и может получить знания. В идеале было бы, если б доктор взял какого-нибудь студента четвертого курса и бросил с больным один на один. Ну, естественно, послеживал бы за ним, помогал, если совсем никак.
Придя к этой незамысловатой и во многом порочной схеме обучения, доктор наконец-то дал согласие одному из университетов проводить практику у их студентов. Университет уже давно просил именитого доктора поступить к ним внештатным сотрудником. Последние два года дошло до того, что доктора просили даже читать лекции, только бы заполучить такого ценного специалиста себе.
Ван Чех дал свое согласие, но с условием, что лекций он читать не станет и отберет только одного студента самостоятельно.
Чтобы обезопасить себя от "кота в мешке", доктор придумал любопытный ход. Лучше работать с человеком помогает знание образа его мыслей. Этот образ доктор и хотел выяснить. Он договорился с одним из преподавателей. Тот задал студентам 4 курса эссе на тему: "Почему я решил стать врачом и выбрал специальность: психиатрия?"
Через неделю ван Чех рыдал, сидя у себя в кабинете, попеременно от смеха, страха и отчаяния. Ровно никто его не устраивал. Доктору то становилось страшно за больных того студента, что написал то или иное эссе. Или брало отчаяние от того, что наука идет по тупиковой ветви развития. В такие моменты ему казалось, что Пенелопа выбрала единственно верный путь. Все психиатры должны быть и сами немного "того". Но не до такой же степени!
