Может быть, никому кроме тебя в голову и не пришло, что можно распространять собственное безумие на других. Пространство просто есть, но оно не исполняет желаний и не ластится к ногам, как кошка.
Может быть твоя часть больше, чем части других и исполняет твое желание быть владычицей. Может быть и так.
Виктор говорил, не глядя на Кукбару. Он смотрел за окно на падающие лепестки.
До доктора донесся шум падающих мелких деревянных фигур и грохот упавшей доски.
- Какого черта?! - прошипела Кукбара, - Так быть не может! Я изучала это место!
- Я просто говорю, что думаю.
- Логика не самый главный конек больных на голову. Нужно изучать факты! - фыркнул Кукбара.
- Но это объясняет, почему ты не можешь меня найти. Потому что и твоя власть имеет предел и случайно, ты наткнулась на меня, не подчиненного тебе.
- Но это ломает всю мою теорию! - воскликнула Кукбара.
Виктор промолчал. Взгляд его стал безразличен.
- Я пойду, в глазах сильно рябит, - Виктор часто моргал, как будто в глаз попала соринка.
Кукбара не ответила. Ван Чех тут же сделал вид, будто бы он прогуливался по коридору, как раз в тот момент, когда Виктор выходил. Больной поздоровался с ним рассеянно и побрел, как сомнамбула, к себе в палату, чтобы заниматься картиной.
- Ну, доброе утро, голубушка, - ван Чех с хищной улыбкой зашел в палату.
Его взору предстала Пенелопа. Впервые за все годы доктор был разочарован.
- Это мило со стороны Кукбары прислать тебя, но я хотел говорить с ней, - заметил ван Чех.
- Она очень зла сейчас на Виктора. Они любят играть в шахматы вместе, но сегодняшний разговор это, конечно, удар для нее, - Пенелопа прошлась по палате, провела рукой по стулу и столу, помяла в пальцах край скатерки.
Ван Чех сел на стул. Ладонь Пенелопы скользнула по его черным жестким кудрям.
- У тебя уже седые волосы появились, Октео… Сколько времени прошло? Ужас. А мне, кажется, будто дня три, не больше, - печально улыбнулась Пенелопа.
Доктор попытался удержать ее руку, но не успел.
- Так хорошо ощущать все твердое, все привычное, - Пенелопа продолжала трогать окружающую реальность, - Там все зыбко, до чего не дотронься, все имеет не ту форму, в которой предстает. На вид шершавое, может оказаться гладким, лимон может отдавать черным перцем, а лук будет сладким, как патока. Там все не правильно.
Пенелопа села в ноги доктору на пол и положила голову ему на колени.
- И так сидеть тоже хорошо. Я уже и не знаю, что меня туда тянуло. Зачем это все? Я скучаю по больным, по тому, что никому больше не могу помочь. Тягостно, что сама теперь одна из них. Хочу обратно. Она пусть остается там, а я здесь. Не злиться, конечно, не нормально, но… вот Кукбара там сейчас бесится, а мне хорошо… А когда я плачу - ей хорошо.
