* * *
Бреду дальше по саду, выхожу к Павильону Свиданий. Его сёдзи распахнуты, словно приглашая ночного странника или странницу, подобную мне, испытать в его глубинах любовное наслаждение.
Приблизившись к строению, тотчас понимаю, что оно не свободно. В нём кто-то есть…
И снова не в силах справиться с пагубным любопытством – заглядываю внутрь. На ложе раскинулась женщина, скудный свет масляной лампы освещает её. Её кимоно распахнуто, волосы разметались по полу, словно шёлковые нити. Раскрытый веер небрежно брошен подле ложа…
Я тяжко вздыхаю: и здесь только что-то предавались наслаждению. Вероятно, тот незнакомец в ночи, встреченный мой на садовой дорожке, шёл именно отсюда.
* * *
Поздний вечер. Я сижу в своих покоях… Волосы мои растрёпаны, ни к чему прихорашиваться. Снова одиночество…
Внезапно родились строки:
От горестей мирских
Устала… Корни обрубив,
Плакучею травою стану.
Нашлось б теченье,
Единственный верный компаньон – мой дневник. Ему я поверяю тайны и душевные страдания. Лишь он один не изменит мне с другой женщиной.
Сегодня днём придворный мальчишка, что на побегушках у фрейлин и сановников, принёс мне послание. Я не знаю от кого оно, вероятно, у меня появился тайный поклонник.
Пятистишье в надушенном духами свитке выписано безупречной китайской каллиграфией, его содержание проникает в душу:
Там, где Камо воды,
Не покинет вдруг заводь
Туман, разостлавшийся лёгкою дымкой, —
Не такой я любовью люблю,
Я не сразу решаюсь написать ответ. Но мне кажется, что мальчишка спрятался где-то в коридоре и наблюдает за моими покоями: а вдруг я распахну фусуме и протяну «почтальону» письмо?
Сгущается вечерний сумрак, слышится стук дождя. Я разворачиваю чистый свиток, сосредотачиваюсь, пытаясь написать ответ тайному воздыхателю. Снова теряюсь в догадках: никто из придворных мужей не выказывал мне явных знаков внимания.
Смотрю на свою кисть, ей пришлось немало потрудиться, она вконец износилась. Обмакиваю её в тушечницу и пишу ответ:
Ах, не заснуть
Одной на холодном ложе.
А тут этот дождь —
Так стучит, что даже на миг
Невозможно сомкнуть глаза.[36] Сворачиваю послание, перевязываю свиток шёлковой красной лентой. Распахиваю фусуме и как бы ненароком роняю письмо на пол…
Ждать долго не пришлось: несмотря на поздний час в коридоре послышался шорох. Я затаилась за фусуме, дабы не смущать письмоносца.
Ах, если бы он знал, как хочу я получить ответ!
