На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре - Инга Михайловна Самойлова

Сюжет романа не претендует на историческую достоверность.

Historia magistra vitae (лат.) — История — наставница жизни

…Солнечный, ясный летний день. По Измайловскому проспекту на значительном расстоянии друг от друга двигались четыре молодых человека. Каждый нес на себе печать смерти. Каждый готов умереть. Каждый готов убить. На этот раз они не упустят своей жертвы!

Точно в определенный час показалась карета. Высокопоставленный чиновник, сидящий в ней, направлялся с докладом к царю. Первый посланник смерти пропустил карету мимо. Ловушка захлопнулась — если карету повернут обратно, он бросит бомбу.

Второй террорист сбавил шаг, как только заметил приближающуюся цель. Сердце бешено отбивало ритм. Карета приближалась. Около смертника кони замедлили бег — впереди путь преградили дрожки. Смертник сошел с тротуара и бросился к карете. Сквозь стекло дверцы он увидел своего противника — свою жертву, которая, заметив его, метнулась с искаженным от ужаса лицом в сторону. Сердце на миг замерло. В следующий момент в стекло полетела бомба. Раздался взрыв.

Директор департамента полиции, Лопухин[1] Алексей Александрович, истинный аристократ и внешне и по манерам, восседал за своим рабочим столом и надменно смотрел через пенсне на своего лучшего служащего Малышева, который стоял перед ним, теребя в руках папку с делом.

— Ну-с, докладывайте, что дал допрос арестованного? — спросил он нетерпеливо.

— Арестованный Тарасов признался, что следил за вами с целью покушения. Он назвал некоторые имена и адреса, но по названным адресам нам никого не удалось задержать. Сообщники Тарасова успели скрыться.

Лопухин свел брови:

— Плохо! Плохо работаете!

Он гневно сжал губы в тонкую линию. Затем резким тоном спросил:

— Выяснили, кто готовит покушение?

Помощник перевел дыхание:

— Все распоряжения Тарасову передавались от некоего Валентина[2].

— Валентин?

— Да. — Помощник помялся в нерешительности. — Это имя упоминал террорист Сазонов в бреду, когда был ранен во время покушения на ныне покойного фон Плеве[3].

Скулы Лопухина напряглись, а глаза сузились.

— Значит, опять объявился Валентин, — с трудом произнес он. — Что говорит агент Азеф[4] об этом Валентине?

— Он ничего не знает. О готовящемся покушении тоже ничего не слышал. Но мы усилено работаем в этом направлении, Алексей Александрович.

Азеф — и не знает! Директор Департамента полиции вскочил на ноги и напряжено зашагал по кабинету взад-вперед. Затем резко, будто чеканя каждое слово, сказал: