Соседи думали. Врач загадочно улыбался. Я неотступно стоял перед ним. Ему стало не по себе, он отошёл в сторону. Я кинулся за ним следом, обогнал, стал напротив и гляжу прямо в глаза.
Одна молодая мать сказала:
— Мой ребёнок никогда ничего не глотал, а тем более карандаши. Я не знаю, что сказать в таком случае.
Старик сказал:
— Однажды я проглотил красное стекло. Я тогда чуть не умер. Но ничего, пронесло. И сейчас я, как видите…
Моя мама опять завопила:
— Боже мой, весь целиком длинный карандаш! И он был красного цвета!.. Что теперь с ним будет?
Маленькая девочка сказала:
— Нужно пощупать его живот. Если карандаш весь целиком — он ведь длинный, — его можно прощупать.
Соседи окружили меня, а врач в это время незаметно вышел. Они стали мять мне живот, как тесто. Я испугался и заорал.
Девочка сказала:
— Да, точно, он в животе! Если бы его там не было, он не стал бы так орать.
Напуганный, я залез под рояль. Оттуда смотрел за остальными. Все вокруг стали спорить. Никогда у нас так не галдели.
Мне было тогда года три или два.
«Неужели они хотят вытащить у меня цветной карандаш?»
Я уже верил, будто вправду его проглотил. И мне было так интересно, и я ни за что не хотел бы отдать его никому другому.
Потом их что-то отвлекло, все успокоились, соседи начали расходиться. Родители занялись другими делами, про меня забыли, и я вылез из-под рояля.
Я нашёл отцовский пиджак, вынул у него из кармана коробку с цветными карандашами и открыл её: красный карандаш, он был всех короче, почти на три четверти отточен, лежал там вместе с другими — маленький красный карандашик.
Я спрятал коробку как можно дальше, чтобы думали, будто я все карандаши проглотил вместе с коробкой — ещё интереснее!
Но всё как-то прошло незаметно.
Так никто и не может найти эту коробку с цветными карандашами. Наверно, она лежит там до сих пор.
Я ведь не помню, куда я её тогда спрятал.
Но ни за что не хочу забыть случай с красным карандашом, потому что он был самым первым, как я себя помню.
Была война. Мы жили в далёком южном городе. Отец был на фронте. Мама работала на фабрике, и я иногда после школы навещал её. У нас кончались занятия, на фабрике начинался перерыв. Я всегда спешил к обеду.
В этот день я налетел на директора фабрики, он видел меня частенько, я хотел проскочить, но он вдруг спросил:
— Постой-ка, в школе ты хорошо учишься?
— Хорошо. — Я всегда хорошо учился.
— А сколько тебе лет? — спросил он.
— Пятнадцать.
