- С Каролем моим неладно...
И, не выдержав, залилась слезами.
Мариус с плачущими женщинами управляться не умел. Потому он просто взял Марту за локоть и со словами “Не плачь, почтенная Марта, прошу... Ээ, пойдём, пойдём” повёл её в боковой притвор.
Дал ей чистую тряпицу для омывания алтаря и стал терпеливо ждать.
Дождался.
Марта выплакалась, высморкалась в тряпицу, смущённо скомкала тряпочку в руке.
- Прости меня, отче.
Мариус вздохнул, но поправлять не стал.
- Дурной у меня стал Кароль, - шмыгая носом, стала рассказывать Марта, - уж неделю не работает, бродит где-то целыми днями, дома не ночует, и деньги все из дому вынес.
Мариус потрогал крест. Помялся.
- Не, - ответила Марта на его невысказанный вопрос - не пьёт. Совсем.
Мариус почесал в затылке. И тут Марта добила его совсем:
- И не играет.
Мариус хлопнул глазами:
- Ого.
Побарабанил пальцами по раме окна.
- А...
Марта смутилась:
- Если бы зазнобу где нашёл, я бы знала. У нас тут не столица, чай.
Огородница опустила глаза, шмыгнула носом.
Дьяк почесал в бороде. Ситуация сложилась неприятная. Кароль был пусть не примерным, но неплохим прихожанином. Шёл к концу пятый десяток его обычной, не отмеченной большими грехами жизни. Что такого может найти пусть не примерный, но вполне обычный огородник, что не укладывается в явные, опознаваемые пути греха в небольшом городке?
Всё же наиболее вероятна женщина. Но почему тогда Марта не знает? Не столица, чай. Тут секреты не хранятся. Или всё же хранятся?
А Марта смотрела на него, и потихоньку с надеждой шмыгала носом.
Мариус в конце концов пришёл к решению:
- Он дома когда бывает?
Марта шмыгнула носом, теперь облегчённо:
- Обычно в обед. Часа через два будет. Зайдёте?
Мариус кивнул головой, в которой сейчас совсем не было мыслей.
- Да.
Марта вышла, притворив за собой дверь.
Он бросил оставленную Мартой тряпицу в мусорный ящик, поборолся с собой и всё-таки пошёл проконсультироваться с церковным сторожем. Если Кароль нашёл себе утеху из женской половины городка, то сторож должен знать. Его языком можно было канавы копать, а ушами двери завешивать.
От сторожа вернулся несколько огорошенным.
Тот не знал.
Мариус прочитал “Отче наш”, посидел в притворе, подумал.
Вздохнул и решил исходить из того, что ничто не породит нечто.
- Поговорим - посмотрим, - сказал себе Мариус, встал и продолжил хлопотать по храму, пока было время.
Кароль ел. Чавкая, хлюпая носом. Запихивая в рот огромные куски хлеба и пучки зелени.
