Только в американских сериалах криминалисты работают, невзирая на срок давности, если ты меня правильно понимаешь, переводчик. Я хочу сказать, что драма это драма только на сцене, в кинофильме, на телевидении и в хорватских газетах, по прошествии лет эдак пятнадцати. Там, в лесу, все было просто. Те люди, человек сто, их привезли на грузовиках, они высадились, все гражданские, среди них были и женщины, темнота, холод, мы туда приехали на автобусе, куда едем, не знали, но поняли, что нас ждет, когда нам приказали построиться в шеренгу. Бах, бах, бах. И назад, в автобус.
Слушай, переводчик, мне только сейчас пришло в голову, что мою жизнь определяли автобусы. В аду я скорее всего буду кондуктором. Когда я был маленьким, я хотел быть кондуктором. В те времена кондуктор был отгорожен от пассажиров дверцей, они стояли, стиснутые адской давкой, а у кондуктора было свое сиденье и свое собственное пространство, он мог кататься бесплатно, орать «середина, пройдите вперед», требовать денег со стариков и старух, сейчас в нашем городе старики ездят бесплатно, он мог остановить автобус, если кто-то не заплатил за проезд, когда-то кондукторы были сильными мужчинами, никого не боялись. Кондукторов больше нет, ты, переводчик, скорее всего и не представляешь, о чем я говорю. Гражданских вылавливали по квартирам и днем и ночью. Внимание, переводчик, я уже вышел из автобуса, я уже опять в городке. Некоторые из сербов сразу свалили, но большинство осталось. После того как мы перебили тех людей, в лесу, распространились слухи, что остатки сербского говна скрываются по подвалам. Ту девчонку мы нашли при втором обыске. Старик, если бы я был писателем, эй, мать твою, переводчик, если бы я был писателем, я бы написал книгу про то, как мы трахали ту девчонку. Но если бы я написал книгу про то, как мы трахали девочку во время этой войны, меня обвинили бы в том, что я оплевываю Отечественную войну, которая была вовсе не траханьем девочек, а…
Если эта война не была траханьем девочек, почему тогда мы оттрахали ту девочку?
Если бы она и я стали героями фильма о нашей Отечественной войне, ее попытались бы изнасиловать четники, тут появился бы я, перебил всех четников, спас девчушку, положил бы свою взрослую руку на ее молодое плечо и передал бы ее на попечение своему сыну. В кинофильме о нашей освободительной борьбе девочек всегда трахает четник. На настоящей войне четников я не видел, а девчонку я трахал. Мы все ее трахали.
