Считаешься, природа,
Рождаешь ты и кормишь, чтоб убить;
Но зло — уйти до срока,
За что на смерть ты обрекаешь тех,
Кому неведом ни единый грех?
Что ж мучишь безутешным
Страданьем и тоской
И тех, кто покидает мир до срока,
И тех, кто будет плакать одиноко?
Куда ни обратись, везде несчастно
Потомство на земле!
Тебе угодно было.
Чтоб обманула жизнь
Надежду юную, чтоб скорбью полны
Катились волны лет и чтоб защитой
Была лишь смерть; неотвратимым знаком,
Законом непреложным
Поставила ее ты на пути.
Зачем хоть цель в конце столь тяжких странствий
Не сделала ты радостной? И то,
Что носим мы в душе,
В грядущее готовясь,
То, в чем единственная наша сила
Копилась к горьким дням,
Ты трауром увила И окружила тучею ненастной —
И более ужасной,
Чем бури все, открыла гавань нам?
Коль уж и то несчастье,
Что смерти отдаешь ты
Всех нас, кого безвинно, против воли,
На жизнь ты обрекла,—
То впрямь умерших доле
Завидует оставшийся в живых,
Чтоб видеть близких смерть.
И если правда — А я уверен в этом,—
Что эта жизнь — несчастье,
А в смерти — благодать, то кто бы мог
Желать, чтоб наступил последний срок
Для близких (как судьбой предрешено);
Остаться, словно тело лишено
Себя же самого,
Глядеть, как от порога Уносят человека
Любимого, с которым много лет
Провел; сказать «прощай» ему, хоть нет
Надежды никакой
На встречу в этой жизни;
Потом покинутым и одиноким
Вновь спутника былого вспоминать
В привычный час, в родном краю, в отчизне?
Как сердцу твоему, скажи, природа,
Хватает сил, чтоб вырвать
Из рук у друга — друга,
Из рук у брата — брата,
Детей — у их отцов,
У любящих — любимых, сохраняя
Жизнь одному, когда другой угас?
Зачем ввергаешь неизбежно нас
В такое горе — пережить, любя,
Велишь ты смертным смертных? Но природе
Приятно знать о чем-нибудь другом,
А не о нашем благе иль невзгоде.
