В глазах твоих, шел за тобою жадно,
Пока оно здесь жило — не обманут,
Но, наслаждаясь глубочайшим сходством,
В жестоком долгом рабстве пребывал.
Теперь хвались умением своим.
Рассказывай, что ты одна из всех,
Пред кем я гордой головой поник,
Кому я отдал добровольно сердце
Неукротимое. Скажи другим,
Что первой ты была (но и последней,
Надеюсь), для кого мои ресницы
С мольбою поднимались и пред кем
Я, робкий и трепещущий (сейчас
Я от стыда горю), себя лишенный,
Ловил покорно речь твою, желанья,
Движенья, от надменности бледнел
Твоей, светлел при милостивом знаке,
От взгляда каждого в лице менялся.
Но вот очарование пропало,
И на землю ярмо мое свалилось;
Вот почему я весел. Хоть и полон
Досады я, но после рабства, после
Всех заблуждений я, спокойный, стал
На сторону рассудка и свободы.
Ведь если жизнь без чувств и заблуждений
Ночь средь зимы беззвездная, то мне
За жребий человеческий довольно
Той мести, утешения того,
Что на траве лежу я, улыбаясь,
В недвижности и праздности и глядя
На землю, и на море, и на небо.
