Патрик Келли был падок до женщин. Но любил по-настоящему только двух: жену Рене и дочь Мэнди. Любил их всем сердцем. И одна из них, Мэнди, ждет сейчас в морге, когда скальпель патологоанатома рассечет ее тело!
Кэйт прикрыла глаза. В ушах монотонно гудел голос Патрика. Гибель дочери будто прорвала плотину в его душе, и из нее выплеснулась наружу вся скопившаяся там боль.
Патрик поднялся, достал из бара бутылку бренди и понес к дивану, прихватив также два бокала «Уотерфорд». Как и все прочее в доме, бокалы были самой высокой пробы, и он наполнил их до краев. Да, он богат, очень богат, но что значат деньги, если ты совершенно один?! Один в целом свете.
— Мать до старости стирала чужое белье. Отец слинял, когда мы были еще детьми, я и мои четыре сестры. Мать работала не покладая рук, чтобы мы не бедствовали, но образования ни у кого из нас не было, а значит, и не было сколько-нибудь приличной работы. Спустя много лет я отыскал своего старика. Оказалось, он был совсем недалеко, всего-навсего в Северном Лондоне. Связался с какой-то потаскухой, она все еще играна в свои игры и каким-то образом удерживала его при себе. Он быстро привык к такой жизни. А в свое время был настоящим красавчиком! Пришел я к нему, говорю, что довожусь ему сыном. А он улыбнулся и только спросил, есть ли у меня деньги. Ни слова про жену, про дочерей. Я все-таки ему рассказал о нашей семье. О том, что мать умерла от инфаркта, что все эти годы стирала чужое белье и заработала себе ревматизм. Он слушал без всякого интереса… — Келли опустил голову на грудь. — Мать все время ждала, что отец вот-вот вернется, а он ни разу и не вспомнил о ней.
— И что же вы сделали? — тихо спросила Кэйт.
— Пинком сбил его с ног, а когда он поднялся, стал гонять по каморке. Он был уже настоящий старик, но я врезал ему по яйцам. Да, родному отцу! А перед уходом швырнул на постель пятьдесят фунтов и сказал, что больше он от меня ничего не получит. До сих пор помню, как он шарил по постели. Деньги искал. Лицо все в крови. Наконец нашел, схватил — как собака кость. Я возненавидел его тогда. Вернулся домой, поглядел на свою Мэнди и подумал, что отец другого не заслужил. И еще подумал, что никогда не причиню боли своей крошке. Но жизнь распорядилась по-другому. Ей суждено было испытать боль более страшную. Жестокую боль! — Он всхлипнул. — Ладно, как бы то ни было, я найду этого извращенца. Достану из-под земли. Мои парни уже рыщут везде. Пусть только попадет в мои руки… — Он не договорил.
