Борода Освальда отсырела и свисала редкими клочьями, похожими на намокшие птичьи перья. Мэтью, проведя рукой по холодным прядям собственной бороды, зачесал ее вперед.
— А что тут за деревья? — поинтересовался Освальд, сделав рукой широкий неопределенный жест.
— Вон те? — переспросил Мэтью, указав тростью на толстый темный ствол одного из них? — Это грабы.
— А, ну да.
— Очень крепкая древесина. Сейчас из нее делают детали для разных механизмов. Тут неподалеку есть производство.
— Тут? Неподалеку?
Когда они возвращались сырой тропой в Фэйрмид-Хауз, ступая по прелой черной листве, Мэтью Аллен заприметил впереди двух своих козырных клиентов — братьев Теннисон. Для случайной встречи лучше не придумаешь! Но что они вытворяют со своими лицами? Теннисоны передвигались нерешительными шажками, словно вслепую, обхватив ладонями щеки и растягивая глаза растопыренными пальцами как можно шире.
— Доброе утро! — окликнул их Аллен. Они взглянули на него неестественно вытаращенными глазами, словно морские чудовища, и лишь потом опустили руки.
— Что, ради всего святого… — пробормотал себе под нос Освальд.
Мэтью вышел вперед, чтобы поприветствовать братьев.
— А будет ли мне позволено поинтересоваться… — оживленно заговорил он.
Альфред непринужденно принялся объяснять, а Септимус молча спрятался у него за плечом.
— Мы это придумали в детстве, еще мальчиками. Я просто решил напомнить Сепу.
— Чтобы лучше видеть?
— Именно.
— И что, помогает?
— Доброе утро, — обратился Альфред к Освальду, который тем временем подошел и остановился рядом с братом, скрестив руки на груди. — Да, тут уж трудно не увидеть. Настолько, насколько вы вообще способны что-то увидеть.
— Понятно. Выслеживаете Верховную Силу, стало быть, — улыбнулся Аллен, хотя Альфред при этом смущенно опустил голову. — Джентльмены, позвольте мне представить вам своего брата, мистера Освальда Аллена. Освальд, это Альфред и Септимус Теннисоны.
— В высшей степени приятно познакомиться.
Альфред Теннисон протянул руку, вынудив Освальда изменить позу и пожать руки высоким и эксцентричным братьям. Однако Освальд сразу же вновь сцепил руки за спиной и, словно высокий гость, изучающе уставился на остальных.
— А как сегодня чувствуете себя вы, Септимус? Похоже, у вас неплохое настроение.
Не успел Септимус ответить, как из кроны дерева над ними выпорхнул дикий голубь. От громкого звука Септимус было съежился, но потом улыбнулся, мягко поднял руки и развел в стороны, будто извиняясь и одновременно пытаясь что-то объяснить. Но Мэтью выжидательно смотрел на него, словно требуя ответа. Септимус вновь взглянул на ошметки листьев под ногами и произнес шепотом, словно бы мимоходом, но все же уверенно: «Люблю зиму».
