— Но я же не имела в виду ничего постыдного.
Освальд в замешательстве поджал губы:
— Нет, я отнюдь не хотел сказать…
— Но если вы знаете что-то этакое, то тем интереснее!
— Что ж…
Мэтью бросило в жар. Ему вспомнилось, как он сжимался от страха, как прятался, был в бегах, вспомнилось понесенное наказание — что из всего этого Освальд, смакуя, вытащит на свет божий? Должно быть, как его всё время изгоняли. Сандеманцы требовали от прихожан единства духа, а тех, кто такового не выказывал, гнали прочь. Мэтью вспомнил деревянный молельный дом на краю болота, вспомнил доносившийся изнутри приглушенный жар голосов, в то время как сам он, изгнанный и пристыженный, бродил снаружи. Но ведь такое случалось в жизни каждого ребенка. Об этом он слышал от родителей, когда те открывали ему душу. И даже слышал кое о чем похуже. Вечно этот Освальд делает вид, что он, Освальд, никогда не был ребенком.
— Ханна, прекрати! — строго сказала мать.
— А может, не будем? — Мэтью быстро обвел глазами стол.
— Не бойся, братишка, я не раскрою твоих самых страшных тайн!
— Ну, пожалуйста! — захлопала в ладоши Ханна.
— Нет-нет. Хотя был как-то раз случай… Припоминаю, что твой отец всегда был своеволен и, так сказать, не без греха.
— А кто из нас без греха? — рассудительно поинтересовался Мэтью.
— Когда он был маленький, у него был учитель…
— А, я понял, о чем ты хочешь рассказать! — вмешался Мэтью. — Это был не человек, а варвар. После каждого урока я уходил с синяками.
— И вполне естественно, что при этом ваш отец — иначе он не был бы самим собой — не мог сдержать своих чувств. А возможность их выразить представилась, когда дело дошло до писем по образцу.
— А что такое письма по образцу? — спросила Абигайль, держа вилку торчком, словно крошечную алебарду. Она, несомненно, слушала с немалым интересом.
Освальд опустил взгляд на сидевшую за столом малышку. Вот типичный пример бессмысленного и ничем не сдерживаемого пренебрежения правилами: ребенку место в детской, а не за обеденным столом.
— Это когда ты учишься правильно писать разные письма, которые отправляются разным людям, — пояснила Ханна.
— В тот раз сочиняли письмо городскому судье, — продолжил Освальд. — Так что можете себе представить, что было дальше. Письмо призывало наказать мистера Мазерса по закону за жестокость и бесчинства.
Элиза рассмеялась.
— Так я и думала. И он побил бедного Мэтью.
— Однако ничего из этого не вышло, — добавил ее муж в качестве постскриптума. — Помню, что еще много недель спустя он вел себя точно так же. — Мэтью рассмеялся вместе со всеми, испытывая облегчение, что Освальд не рассказал чего похуже. Он встретился с братом глазами: тот глядел дружелюбно, хотя всем своим видом красноречиво намекал на то, о чем пришлось умолчать. Впрочем, Мэтью и здесь не преминул отомстить, указав пальцем на то место, где на усах брата повисла янтарная капля жира.
