– Помилуйте! Пожалуйста, помилуйте! – вторил ему длинный.
Максим сел и улыбаясь прищурился.
– Отставить расстрелять! Выдать по рюмке водки и отпустить.
– Вы не представляете, что творите! Я – комиссар ООН, я...
– Заткнись! – Оборвал его Макс, резко вставая. – Я впервые за два дня курю, а они: «Простите, пощадите!», нытики, шуток, что ли не понимаете?
Краска возвращалась к лицу комиссара. Автомат негритянки больше не смотрел в его большой живот. Долговязый даже улыбнулся, видимо, постигнув глубину шутки, от которой у него дергалось веко. Ооновец поискал в кармане сигареты, но, вспомнив, не решился требовать их назад. Он перегнулся через открытое окно и взял новую пачку.
– Я требую объяснений! О вашем налете будет доложено! – угрожающим тоном заявил он, распечатывая пачку.
– Да сколько угодно. – Равнодушно сказал Максим, блаженно куря. – Видите ли, два сионистских агента похитили джип ООН и ограбили пассажиров, – тоном пророка сообщил он. – Попрошу документы, и – живо, а то ведь я могу расстроиться и такого натворить!
– Я комиссар Ник Клеменс, Организация Объедененных Наций, а это – Джеймс Николс из «Таймс».
– Документы!
Жанна забрала удостоверение ООН и синий американский паспорт и передала вставшему Максиму. Тот, не глядя, положил их в карман.
– Все из карманов! Разложить на дороге! Жанна! Обыскать!
– Да как вы смеете?! Я только что из Ливана! Инспектировал лагерь палестинских беженцев!
– Служба, – Макс лениво потянулся, но тут да него дошло. – Что?! Палестинских беженцев?! Они же бежали в 1948-м, а сейчас 2060-й! Новорожденному – 112 лет! Да они уже все вымерли!
В полной уверенности, что он разговаривает с сирийскими военными, правда странными, инспектор Ник Клеменс обрушился на их заклятого врага:
– Преступления сионистов не имеют срока давности! Вот я недавно был в Хевроне, знаете, что творится на Западном Берегу?
– И что же? – Заинтересовался израильтянин.
– Ужас! 5 миллионов человек живут в невыносимых условиях! Жуткая скученность! Уровень жизни даже ниже, чем в Сирии, – но поняв, что сморозил, комиссар осекся.
– Так, так, так... – Максим помнил, что в Иудеи и Самарии жило полтора миллиона человек. – И как же они так расплодились в невыносимых условиях? В три раза за 50 лет?!
– Ну, приехали из других стран...
– В невыносимые условия?
– Пытаются поддержать жителей оккупированных территорий...
– Ну да, всем известно, что оккупированная евреями Иудея, – исконно арабская земля! – Макс гордился своей аполитичностью и в споре с израильтянином, скорее всего перевел бы тему, но этот толстый ооновец его раздражал. Он просто не имел права! Худощавый репортер что-то быстро писал в блокноте.
